class="p1">― Уайетт не повел бы Шину в публичное место, где собралось полгорода, если бы планировал такое.
Дэвис сжимает челюсть.
― Он уже едет сюда. Мы разберемся с этим.
Я открываю рот, чтобы сказать ему быть помягче с Уайеттом, но тихий звук шагов останавливает меня.
― Привет, ― пищит Руби, быстро проходя мимо меня и Дэвиса. Ее щеки неестественно розовые. ― Извините. Я просто пойду…
Она быстрая, но я ― быстрее.
― Эй. ― Я догоняю ее у входной двери и хватаю за запястье, прежде чем она успевает ускользнуть. По какой-то причине я не хочу, чтобы она подумала что-то не то. Я прищуриваю глаза. ― Мне было весело прошлой ночью.
На ее губах появляется застенчивая улыбка.
― Я отлично провела время, Чарли. ― Она колеблется, бросая взгляд на Дэвиса, который стоит и ухмыляется, как самодовольный сукин сын, а затем встает на цыпочки и нежно целует меня в щеку. ― Увидимся позже, Ковбой.
Ничего не могу с собой поделать. Я притягиваю ее к себе.
― Сегодня вечером?
Я не хочу пропустить ни одного дня с ней.
Ее сияющие голубые глаза распахиваются, и она улыбается.
― Да. Хорошо. ― Ее кокетливой ухмылки достаточно, чтобы мне захотелось перекинуть ее через плечо и отнести обратно наверх.
Она машет рукой, когда уходит. Я смотрю, как она выбегает за дверь, сарафан обтягивает ее маленькую упругую попку, как целлофан.
― Она тебе подходит, ― говорит Дэвис, когда я возвращаюсь.
Я понимаю, что он имеет в виду. Она ― первая женщина, в которой я не ищу призрака.
Я бросаю Кине кость из банки «Folger».
― С ней будет весело провести лето.
Дэвис смотрит на меня с укором, потому что знает, что я чертов лжец.
Весело провести лето.
Эти слова камнем оседают у меня в животе. Мне кажется неправильным навешивать на Руби такой ярлык. Как будто она обычная девушка.
Дверь открывается, и в дом входит Уайетт, похожий на кота, съевшего канарейку. Как раз в тот момент, когда я готов спросить, не нужно ли ему, блядь, вправить шею из-за того, как он пялится вслед Руби, он поворачивается ко мне.
― Как прошло свидание?
― Это было не свидание, ― отвечаю я.
Уайетт ухмыляется.
― То есть, ты хочешь сказать, что принцесса собирается не встречаться с тобой, а трахаться?
― Заткнись, ― рычу я. Если Уайетт хочет, чтобы я прикрыл его задницу с Дэвисом, ему лучше заткнуться.
― Я думаю, Чарли хочет сказать, что это сложно. ― Дэвис скрещивает руки, его бицепсы вздуваются. ― И мы здесь не для того, чтобы говорить о Чарли и этой девушке, с которой у него якобы несерьезные отношения. Даже если он собирается отпустить ее в конце лета и в итоге жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. ― Я закатываю глаза, ненавидя своего старшего брата прямо сейчас. ― Мы здесь, чтобы поговорить о тебе.
― Блин. ― Уайетт вздыхает и опускается на табурет у острова. ― И что я теперь натворил?
Нахмурившись, я ищу на лице младшего брата признаки вины, но ничто не нахожу.
― Шина Вулфингтон, ― объявляет Дэвис, переходя в режим дознавателя.
― Что с Шиной Вулфингтон?
Дэвис засовывает руки в карманы, выражение лица бесстрастное.
― Сегодня утром она была в городе и рассказывала всем о том, что ты отрезал ее волосы.
На лице Уайетта появляется искреннее удивление, и я убеждаюсь, что он этого не делал.
― Что? ― Уайетт выпрямляется и смотрит на меня, его глаза расширяются от шока. ― Нет. Я бы не стал с ней трахаться и уж тем более стричь ее гребаные волосы.
― Тогда зачем ты с ней встречался? ― требует Дэвис.
Теперь Уайетт выглядит виноватым.
― Я не пытался залезть к ней под юбку, я пытался… ― На его лице появляется смущение. ― Я пытался выяснить, где Вулфингтоны спрятали лошадь. ― Последняя фраза слетает с его губ в виде невнятного бормотания.
Я издаю стон.
― Иисус, опять эта лошадь? ― На виске Дэвиса вздувается вена. Универсальный сигнал о том, что его терпение на исходе.
Раздувая ноздри, Уайетт с грохотом срывается с табурета, заставляя Кину разразиться яростным лаем. Я давлю большим пальцем в пульсирующую точку между бровями.
― Она была моей, ― огрызается он. ― Папа подарил мне эту чистокровную лошадь. Я, блядь, тренировал ее. Она была моей, а эти мудаки украли ее.
― Успокойся, ― рычу я.
Все еще сверля Дэвиса взглядом, Уайетт запускает руку в волосы и ерошит их.
― Я подумал, что это будет последний розыгрыш. Я найду лошадь и заберу ее обратно. Но она не сказала мне, где она, и я ушел.
Дэвис обдумывает сказанное.
― И это все, что было?
Уайетт прижимает основания ладоней к глазам. Его голос звучит расстроенно и приглушенно.
― Может хватит доставать меня, бро? Я же сказал, что не делал этого. ― Вздохнув, Уайетт поднимает голову. В его глазах светится усталость. ― Ты же знаешь, что это не я, Дэвис. Я никогда бы не связался с такой девушкой… никогда. Я не прикасался к Шине. Ни к ней, ни к ее чертовым волосам.
― Я ему верю, ― говорю я Дэвису.
Уайетт бросает на меня благодарный взгляд.
― Я тоже ему верю, ― наконец говорит Дэвис. ― Но город не верит. ― Он смотрит на меня, потом снова на нашего младшего брата. ― Это плохо. Это все еще плохо, Уай.
Дэвис прав. Все зашло слишком далеко. Даже если Уайетт этого не делал, Вулфингтоны думают, что это сделал он.
Уайетт огорченно сглатывает.
― Насколько плохо?
Дэвис мрачнеет.
― Настолько, что нам лучше быть начеку.
Беспокойство заставляет меня перевести взгляд на большое окно, выходящее на улицу. Я бросаю взгляд на Руби, которая возится с подсолнухами на крыльце своего коттеджа. Потребность пойти к ней, снова заключить в свои объятия, бушует во мне как зверь.
И пока над ранчо простирается чистое голубое небо Монтаны, я чертовски надеюсь, что мой брат не прав.
Руби
Июль ворвался в Воскрешение праздничным фейерверком над Главной улицей. Монтгомери устраивают на ранчо барбекю в честь четвертого июля, и там нет свободных мест.
Благодаря мне.
Ранчо «Беглец» набрало пять тысяч подписчиков в Инстаграме. Выложенное мной видео, где Уайетт без рубашки скачет на дикой лошади, стало
