Ознакомительная версия.
Дожил, блин. Полный дом народу, а он бегай, как мальчишка.
Телефон не унимался.
С сожалением пристроив в пепельницу только что прикуренную сигарету и гадая, кто бы это мог быть (никаких деловых звонков в это время он не ждал), Егор вытащил себя из кресла и направился в прихожую.
Обессилев от слез, Таська зарылась в подушках и мирно посвистывала заложенным от слез носом. Эта способность засыпать от усталости всегда поражала Егора: он как раз от усталости спать не мог. Наверное, разная у них с Тасюсиком усталость.
– Егор, привет. – Собственно, никаких вариантов, кроме Славки Морозана, не было.
Славка Морозан – друг и партнер, единственный человек, кто мог звонить практически в любое время суток: понятия «поздно» для него не существовало.
– Привет. – Забрав с собой трубку, Егор вернулся на балкон, умостился в кресле и сделал затяжку.
– Можно у тебя переночевать? – не стал ходить кругами Славка.
…Из двух имеющихся в наличии диванов один – в столовой, как почтительно именовала кухню Яга, – не раскладывался, и друзья трижды тянули жребий – трижды выбрасывали пальцы.
Волею судьбы кухня досталась Вячеславу, а Егор устроился в гостиной на шикарном итальянском диване, который ловким движением руки превращался… в двуспальную раскладушку.
Под весом Егора пружины на раскладушке растянулись и немыслимо скрипели, за что Егор ненавидел ее всей душой.
Покрутившись без сна около часа и прокляв все на свете, Егор поднялся и осторожно, стараясь ничего не зацепить в темноте и не наступить на вездесущего Барончика, пробрался на кухню.
– Это ты? – встретил его Славкин шепот. Именно на это Егор и рассчитывал.
– Я. Не спишь? – глупо спросил он.
– Не могу.
Щелкнул выключатель, Егор скорбно улыбнулся:
– Водку будешь?
– А есть? – Другого ответа от Славки ждать не приходилось.
Организм у Морозана был устроен весьма и весьма оригинально: без алкоголя сахар в крови повышался, портил всю картину. Алкоголь же проникал сквозь мембрану клетки, прицепом перетягивая за собой инсулин. На радостях Славка беззастенчиво злоупотреблял алкоголем.
Через десять минут был накрыт холостяцкий ужин, на столе появилась кета горячего копчения, красная икра, гребешки в кляре и баночка тресковой печени.
Предвкушая славный межсобойчик, друзья наполнили рюмки.
Совершенно не ко времени в коридоре раздался грохот – так Яга, не рассчитав силушку, обычно распахивала дверь своей комнаты, – послышались шаркающие шаги, и в дверном проеме нарисовалась согбенная бабуля.
Тонкие, как младенческий пух, остриженные под горшок, подкрашенные хной волосенки торчали в разные стороны, под ночной рубашкой болталась отвисшая грудь.
– Добрый вечер, – с претензией на светскость поздоровалась Яга и переваливающейся походкой перетекла на кухню.
– Привет, ба. – Слуховой аппарат Яга игнорировала, в разговоре с ней приходилось повышать голос.
– О, как у вас тут. – Яга неодобрительным взглядом окинула сервированный на скорую руку стол. – Развод отмечаете? – Тугая на ухо бабуля в самые неожиданные моменты жизни поражала прозорливостью.
Иногда домашние терялись в догадках: это проявление редкой мудрости или на самом деле тугоухости никакой не существует, а есть чистой воды симуляция?
– Точно, – отозвался Славка. К бабуле он относился снисходительно, нежелание носить слуховой аппарат объяснял пушкинской строкой «он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог».
– Ба, а ты чё не спишь? – опрометчиво поинтересовался Егор.
Яга тотчас пустилась в подробности:
– Ой, не спрашивай. Какая в этом году весна тяжелая. Погода туда-сюда, туда-сюда, никак не установится, ветер без конца меняется. То был западный, то стал юго-восточный, потом еще какой-нибудь. Вот давление и скачет. Утром было сто пятьдесят на восемьдесят, вечером – сто восемьдесят на девяносто. Как бы скорую не пришлось вызывать, – оптимистично завершила свое спонтанное выступление она.
Друзья переглянулись, и Егор невнятно пробормотал:
– Держись, ба, ты у нас этот… оплот.
На лице у бабули появилось загадочное выражение, которое появлялось, когда она или не хотела слышать, или не понимала, о чем речь.
С этим загадочным выражением на лице бабуля направилась к святая святых – шкафу, в котором хранила самое дорогое: зачехленный стетоскоп и шкатулку для рукоделия. Шкатулка, вопреки ожиданиям, являлась филиалом круглосуточной аптеки.
С аппаратом в одной руке, с аптечкой в другой, Яга проковыляла к столу, устроилась на одном из стульев и вся сосредоточилась на стетоскопе.
– Покурим? – предложил Вячеслав, с некоторым сожалением поглядывая на полную рюмку.
Мужики поднялись, заняв сразу все пространство, и вымелись на балкон.
Привороженная содержимым аптечки, Яга и через десять минут все еще торчала за столом.
Наконец под отчаянными взглядами друзей старушка покинула кухню, и рюмки сомкнулись.
– За нас.
– За нас. – Краткость тоста объяснялась его зрелостью.
После первой закусили в полном молчании – слишком много всего было на душе, чтобы сразу выбрать тему для разговора.
Неожиданно Егора повело с двух глотков и потянуло на откровенность.
– Слушай, Слав, – пугаясь того, что хочет сказать, начал он, – меня мысли о вечном посещать стали. Даже купил Таське еще брюликов: если со мной что случится, хоть первое время не будет бедствовать.
На лице Вячеслава отразилась целая гамма чувств. Победило удивление.
– Откуда такие мрачные мысли?
– Как тебе сказать? Перелеты, поездки – все в жизни бывает. Она же совершенно неприспособленная. Пропадет без меня.
Над столом воцарилось молчание.
Признание повергло Славку в недоумение: он категорически не был согласен с утверждением, что Таська неприспособленная. Неприспособленная – это вообще не о Таське. Таська как раз редкая приспособленка. Или это только со стороны видно?
Кроме того, Вячеслав пытался лихорадочно сообразить, как себя вести при новом, незнакомом Егоре.
– Я слышал, – совершенно не в тему отозвался Славик, – что если родители благословили сына иконой Чудотворца, то он будет главой семьи. Признайся, тебя благословляли Чудотворцем?
После того как у Морозана обнаружили сахарный диабет, он перестал себе отказывать: не только стал впадать в запои, но еще ударился в религию.
Сбитый с толку, Егор растерянно посмотрел на гостя.
– А фиг его знает, – далекий от православия и веры в целом, Егор как-то вяло усмехнулся, – интересно, а если женщину благословить Чудотворцем?
– Тогда она будет как Ленка у меня.
«Как Ленка – это, конечно, перебор», – быстро подумал Егор, Тасе хватило бы и десятой доли Ленкиной экспрессии.
Ознакомительная версия.
