Мужчинам вообще жить легче, может, но, с другой стороны, они и легкоуязвимые. Если задуматься, многое в жизни, если не все, у них зависит лишь от некоего интимного органа, который порой бывает таким капризным… И они панически боятся, что в один прекрасный момент… В самый главный момент… В отличие от женщин мужчины куда менее защищены, несмотря на свою силу и власть над миром. По крайней мере как они это себе представляют.
Сима потому и палец о палец не ударила, чтобы подруге помочь. Думала, что уж Вера, женщина умная, с высшим образованием, с квартирой в центре города, имеет все условия для того, чтобы устроить свою судьбу. А не устраивает только потому, что не очень хочет.
До сего времени она помогала только мужчинам. Не всем, конечно, самым близким. А в жизнь женщин вообще не любила соваться. Потому, что женщины устраивали жизнь по своему разумению, а, как известно, ученого учить — только портить.
Сима продолжала бы так думать, если бы не сломанная нога. Наверное, это вообще полезно: вот так иной раз остановиться и оглянуться. И что-то сделать обстоятельно, не на бегу, обдумывая каждый свой шаг. Если ты сам этого не сделаешь, то жизнь, вольно или невольно, тебя заставит шевелиться.
Вера смотрела на нее сейчас как-то слишком истово — так смотрит на идейного пророка обожающий его электорат. Будто и в самом деле считала, что вот Серафима вынет свою волшебную палочку и начнет превращать карету в тыкву.
Все-таки фее с Золушкой повезло куда как больше. Ей не нужно было менять характер самой девушки, чему-то там учить. Она дала ей платье, туфельки и весь прочий антураж, а все остальное было уже делом самой Золушки. Мол, иди и сама покоряй свои вершины. Единственно, время покорения ограничила. Только до двенадцати часов ночи. Так и Золушка была совсем молоденькой, и ей не по возрасту было гулять до утра…
А Верка… Одень ее хоть в шелка, она так и останется овцой… с такими вот жалобными глазами и будет ныть, что шелка у нее не такие яркие, как у других, а потому и пытаться не стоит что-то в своей жизни изменить. Все равно у нее ничего не получится!
И ведь обеспечена, получает прилично. Может, и не больше Серафимы, так и тратит она только на себя одну. При этом покупает себе тряпки линялые какие-то, которые, несмотря на всю их дороговизну, могут украсить далеко не каждую женщину. К таким нужен яркий макияж, насыщенный цвет волос, голливудская улыбка.
Сима одевается ярко, раз и навсегда для себя решив, что для ее смуглой кожи черный, серый и коричневый цвета противопоказаны. В конце концов, надо учиться у природы: если бабочки приманивают самцов своим ярким оперением, почему не делать этого женщине?.. Но это так, философия. Можно подумать, Симе только самцы и нужны…
А что это Вера уставилась на нее и все еще будто ждет чего-то? Ах да, она ждет ответа: соберется наконец Сима сделать хоть что-то для своей преданной подруги? Пойти за нее познакомиться с каким-нибудь мужчиной или отдать ей своего? О чем она вообще думает, курица эта?!
Она сейчас злилась на Веру, потому что ей не хотелось ломать голову над ее жизнью. Ничего хорошего из этого не выйдет. Сначала она станет спорить и нервировать Симу своими возражениями — что ли она Веру не знает! Потом нехотя — словно это желание только Симы — станет шевелиться…
Проговорила это мысленно и смутилась: что делать Вере, если она до сих пор не знает, как вести себя с противоположным полом? Многие женщины с таким знанием рождаются, а у Веры, видимо, женская интуиция, в таких случаях помогающая, начисто отсутствует. Как ни крути, а придется все же ей помочь.
— Расскажи мне какой-нибудь анекдот, — с некоторой расстановкой, словно еще неуверенно, сказала Серафима.
— Какой? — испуганно уставилась на нее Вера.
— Не важно. Любой, какой вспомнишь.
— Но я не знаю…
— Ни одного, что ли?
Та пожала плечами. Взглянула подозрительно: не издевается ли над ней Сима?
— А зачем тебе анекдот?
Представить себе ту же фею — чего это сегодня Серафиму на сказки потянуло? — как она начала бы работать с Золушкой типа Веры Корецкой. Принеси, говорит, мне с огорода тыкву. А та: зачем, крестная, тебе тыква? Для чего тебе мыши? Что ты будешь с ними делать? Я боюсь мышей, а тыква для меня чересчур тяжела.
В конце концов фея просто взяла бы да залепила чересчур любопытной Золушке рот. Или уплыла на своем облаке куда-нибудь подальше. К Золушке посговорчивее.
— Значит, так, — решительно проговорила Сима, подозревая, что именно сейчас протаскивает в свою жизнь совершенно ненужный ей элемент. Добровольно создает себе головную боль, в то время как прежде жила себе и горя не знала. Пока ногу не сломала. — Я беру над тобой шефство.
— Сима, а может, не надо?
Ну и что прикажете делать в таком запущенном случае? Только что умоляла: помоги! — и тут же готова бежать прочь… Вот сейчас, пока еще не поздно, надо бы сделать обиженное лицо: ах так, значит, ты мне не веришь, ты со мной споришь, уходи с глаз моих долой… Ну и так далее. Совесть не позволила. Внутренний голос разнылся: что, тебе трудно помочь подруге?
— Ты о чем меня только что просила? Молчишь? Чуть ли не рыдала: помоги мне. Так я не поняла: надо помогать или не надо?
— Надо.
— Значит, так: сейчас ты выходишь из моего дома и в первом же киоске «Роспечать» покупаешь сборник анекдотов.
— Зачем?
Спокойствие. Не обращать внимания на эту дуреху, не злиться и не спорить.
— Не перебивай. Завтра придешь и расскажешь мне… три анекдота!
— А если там нет?
— Чего?
— Анекдотов.
Сима тяжело вздохнула и сцепила перед собой руки.
— О Господи, нет, так найди! В книжном магазине, на развале… Может, тебе и денег дать?
— Зачем? — гордо вскинулась Вера. — Я хорошо получаю…
— Тогда свободна! — прошипела Сима и со вздохом откинулась на подушку.
Никому о своем временном помрачении рассудка она рассказывать не будет. Потому что Володька, например, точно начнет ржать над ней, а та же Валерия скажет что-нибудь вроде:
— Мама, почему ты всегда ищешь себе приключений на одно место?
Да и другие подруги ее засмеют. Они все как-то снисходительно относятся к Вере. Как к женщине, у которой не все дома, а если дома, то спят.
Все время, пока они, так или иначе, встречаются с Верой — в основном на праздниках у Симы, — они осторожно обходят ее стороной, словно опасаются, что она заразит их своей серостью…
— Мама, — заглянула к ней в комнату Валерия, — а чего это тетя Вера так быстро от тебя ушла?
— Она торопилась к новой жизни, — фыркнула Сима.
— Представляешь, я за хлебом ходила, так она мне уже во дворе вот этот пакет с апельсинами вручила. Передай, говорит, маме, а то я забыла отдать. О чем же это вы так заговорились, что твоя подруга забыла, зачем пришла?
