— Как ты осмелилась говорить так со мной в присутствии гостя! — взревела она, как только Ребекка появилась, чтобы уложить ее. — Не воображай, что из-за того, что Пьер вступился за тебя, я это забыла! Девчонка! Ты, которая даже не знает, кто был ее собственный отец!
Ребекка воздержалась от резкостей, которые готовы были сорваться с ее губ. Однажды она рассказала ей обстоятельства своего рождения и потом очень жалела об этом.
— Мой отец был убит по пути в церковь, чтобы обвенчаться с моей матерью! — не выдержав, сказала она сквозь сжатые губы. — Я хотела бы, чтобы впредь вы мне об этом не говорили!
— Уж будьте уверены! — зло насмехалась Адель. — Если твои родители были такими добродетельными, то как ты тут очутилась?
Ребекку бросило в жар.
— Они были молоды и влюблены! Я и не жду, что вы это поймете! — Она резко отвернулась, не справившись с комком, подступившим к ее горлу, когда она подумала о муках своей матери. Ее бабушка также этого никогда не понимала и не упускала возможности высмеивать ее за это. Крушение поезда, которое выкрало у нее из жизни мать, должно было показаться благословенным спасением.
Адель показалось, что она достаточно наговорила, и уже почти в тоне беседы она сказала:
— Это было довольно мило, не так ли, что со мной обедал мужчина? Есть еще, конечно, доктор и старый Блэквелл, но они — совсем не то, не так ли?
Эндрю Блэквелл был местный священник, и хотя Адель не была особенно религиозной и постоянно ворчала по его поводу, она часто была рада его компании.
Ребекка привела себя в порядок и вернулась, чтобы помочь Адель с коляской. Адель критически посмотрела на нее и сказала:
— А серьезно, почему ты не хотела пообедать с нами? — Она нахмурилась. — Ты же не могла подумать, что мы хотели побыть одни… Пьер не стал бы интересоваться такой старой каргой, как я!
— Вы не стары и не карга, — ответила тихо Ребекка. — Не говорите глупостей.
Адель вздохнула.
— Когда-то мы с Пьером знали друг друга очень хорошо. Когда я была моложе и не парализована, как теперь. Я частенько такое вытворяла!
— Вы сейчас не парализованы, мисс Сент-Клауд, — вежливо возразила Ребекка.
— Возможно, не совсем. Но в любом случае, я привязана к коляске, не могу ходить, или танцевать, или плавать!
Ее лицо горестно исказилось, и Ребекка ощутила сострадание к ней. Это происходило в подобных случаях, когда она испытывала сильную жалость к Адель.
— Итак, — сказала она, слегка улыбнувшись, — вы не привязаны к вилле. У нас есть машина. Завтра, если вы хотите, мы можем поехать в Навуа. Доктор Мэйсон говорит, что оттуда вверх по реке очень красиво. Леса и водопады, и у воды будет освежающе.
Адель раздраженно повернулась к ней.
— Я не хочу совершать поездку по реке, — резко ответила она. — Не смеши меня, Ребекка, я не хочу этого. Просто из-за того, что ты молода и здорова, не пытайся дурачить меня! Я — огрызок от женщины, который даже нельзя назвать женщиной.
— Это чепуха!
— Что чепуха? — Адель сжала кулаки. — Ты думаешь, я не замечаю, как мужчины смотрят на тебя? Как доктор Мэнсон смотрит на тебя? Как Пьер смотрел на тебя?
Щеки Ребекки вспыхнули.
— Пожалуйста, мисс Сент-Клауд… — начала она.
— Почему? Почему я не могу сказать этого? Это правда, не так ли? — Глаза Адель сузились. — И ты тут не можешь дурачить меня, Ребекка! Именно из-за Пьера ты не хотела со мной обедать. Пьер!.. Мне интересно: почему? Что такого он сказал тебе вчера вечером, что вызвало у тебя такое беспокойство?
Ребекка начала выкатывать кресло в коридор и оттуда в комнату Адель, но Адель еще не закончила разговор. Сидя в своем кресле, она рассматривала подвижное лицо своей сиделки, и ее собственное становилось презрительным. Повернувшись еще раз, она замолкла, и Ребекке полегчало. Но как только они достигли комнаты Адель, та снова заговорила, на этот раз совсем другим тоном:
— Скажи мне, Ребекка, сейчас у тебя была возможность снова поговорить с ним, что ты думаешь о Пьере?
Ребекка закусила губу. Что надо было от нее Адель на этот раз? В поисках подходящего ответа Ребекка сказала:
— Он кажется мне… довольно милым. — Она помогла Адель улечься в постель и начала расстегивать пуговицы на ее платье. — Вы давно его знаете?
— Большую часть моей жизни, — ответила Адель, выскальзывая из платья. — Его и моя семьи были близко знакомы.
— Понимаю. — Ребекка наклонилась к зашнурованным ботинкам Адель, и глаза Адель прищурились.
— Однажды была мысль, что мы с ним могли бы пожениться, — сказала она.
Ребекка взглянула вверх, пряча свое удивление. Конечно же Пьер приблизительно одного с Адель возраста. Кое-что из того, что он сказал, дошло до нее: он назвал ее свояченицей! У нее засосало под ложечкой. Значит, он был женат. Женат на сестре Адель.
Адель внимательно разглядывала Ребекку.
— Почему ты нахмурилась? — спросила она. — Тебя что, это известие так шокировало?
— Вовсе нет! — быстро ответила Ребекка. — Но просто мсье Сент-Клер кое-что сказал.
— Что именно? — поинтересовалась Адель.
Ребекка пожала плечами.
— Только то, что он вам — зять.
Адель утвердительно кивнула и откинулась назад на подушки.
— Это так. Он женился на одной из моих четырех сестер.
Ребекка выпрямилась, поднимая ноги Адель на кровать.
— Итак, он женат, — сказала она несколько уныло.
Адель внимательно ее рассматривала, и ее тонкие губы искривились в странной улыбке.
— Моя сестра умерла, — сказала она, закрывая глаза.
Ребекка прижала руку к животу.
— Я дам вам успокоительное, — сказала она.
В глазах Адель сверкнул злой огонек.
— В этом нет необходимости, Ребекка. Я чувствую себя очень усталой.
Ребекка колебалась. Щеки Адель все еще горели чахоточным цветом, но она не могла заставить ее взять капсулу.
— Очень хорошо, — теперь сказала она, — я оставлю вас. Но если вы чего-нибудь захотите, то просто позовите.
— Хорошо. — Адель снова закрыла глаза. — Между прочим, завтра вечером Пьер приедет к ужину. Не могла бы ты попросить Розу проявить больше фантазии при приготовлении пищи, чем она обычно это делает?
Ребекка пошла к двери.
— Я поговорю с ней, — согласилась она и быстро вышла из комнаты.
На следующее утро, как обычно, Ребекка спустилась на пляж для утреннего купания. Над горизонтом тусклая дымка разбросала свои просвечивающие сети, провозглашая начало еще одного прекрасного дня. Между пальмами висели паутинки с росой, которая сверкала, как алмазы, и песок между пальцами ее ног был холодным и мягким. Сбрасывая свой махровый жакет, она остановилась на мгновение, замерла на линии берега и протянула руки к лучам восходящего солнца.
