— Что же с тобой будет, Золтан? — спросила Мэгги.
Он печально возвел глаза к потолку.
— Пока ничего не говорят, но вряд ли я им еще понадоблюсь.
— Чем займешься?
— Наверное, поеду домой, в Венгрию. Там теперь лучше, чем раньше.
Мэгги приготовила кофе на двоих в маленькой кухоньке, которую они с Джереми соорудили в своих апартаментах, чтобы не спускаться каждый раз в главную кухню, преодолевая два лестничных пролета. За все время их знакомства Золтан еще ни разу не отказался от кофе. Он любил крепкий, без молока, и курил при этом ароматную сигарету.
— Я привез из посольства коробки с вещами, — сказал он, сделав последнюю затяжку и погасив в пепельнице окурок. — Ширли решила, что вам вряд ли захочется самой разбирать стол посла. Там еще была одежда. Принести коробки в дом?
Пока Золтан возился в гараже, Мэгги решила принять душ. Она стояла под шумным потоком, к своему удивлению, наслаждаясь теплом и бодрящим массажем водяных струй. Завернувшись в полотенце, долго и пристально смотрела на себя в зеркало. Зрелище, однако, оказалось неприглядным: опухшие глаза, бледная кожа… Впрочем, так, наверное, и должна выглядеть безутешная вдова. Правда, Мэгги все-таки вынуждена была признаться себе, что печаль в ее сердце уступила место другому чувству, более похожему на гнев, и злой, лихорадочный блеск глаз отнюдь не наводил на мысли о вдовьем горе. Снова раздался звонок в дверь. Мэгги последний раз взглянула на себя в зеркало, выпрямилась и с вызывающим выражением лица накрасила губы самой яркой помадой. Она готова была не только встретить Золтана, но и смело посмотреть в лицо судьбе и всему миру.
Было принесено шесть коробок, наполненных папками, записными книжками, словарями, подставками для ручек и фотографиями в серебристых рамках, хранившими память о встречах Джереми с разными знаменитостями и сильными мира сего. Золтан почтительно повесил на спинку кресла короткое пальто и поставил под кресло пару начищенных до блеска туфель. Сложенный зонт, принадлежавший Джереми, он прислонил к дверному косяку. В руках у него был пакет.
— Пожалуй, займусь этим потом, — сказала Мэгги, внезапно почувствовав себя совсем раздавленной. Дыхание перехватило, когда она подумала о том, что владельца этих вещей больше нет, он навсегда исчез, аккуратно упакованный и убранный подальше, подобно вот этому зонту фирмы «Бриггз». Мэгги похолодела, пытаясь справиться с охватившей ее паникой, — теперь она совсем одна, и некому защищать ее от враждебного мира.
Двадцать пять лет она прожила в тени человека, существовавшего лишь в ее воображении. Однако каким бы подлецом ни оказался в итоге Джереми, все это время он стоял между ней и невзгодами повседневной жизни. Долгие годы ей почти никогда не приходилось садиться за руль, отправлять письма, гладить рубашки, платить по счетам и решать какие-нибудь более серьезные проблемы, чем что надеть или что подать на ужин. О быте заботился персонал посольства. Однако Мэгги к такому положению вещей привыкла — министерство иностранных дел принимало все важные, а временами и малозначительные решения за нее. Без разрешения руководства Мэгги не могла позволить себе даже сменить чехлы на креслах.
Она жила в странах, куда они ее посылали, в выбранных кем-то домах, с нанятой кем-то другим прислугой. Понятие свободы любого рода до сего момента было для нее пустым звуком. Та ограниченная возможность выбора, которой они с мужем могли пользоваться в личной сфере, была прерогативой Джереми. Лишь теперь Мэгги впервые в жизни сможет принимать решения самостоятельно. Ей казалось, будто она оказалась на краю пропасти и не решается посмотреть вниз.
Стоя на коленях у письменного стола, Золтан включил телефон в розетку. Звонок раздался незамедлительно, оба они от неожиданности подпрыгнули.
— Слава Богу! Я думала, у вас телефон не работает! — Звонила Ширли, бывшая личная помощница Джереми. — Никому не удалось прорваться к вам, а пытались многие. Особенно волновалась миссис Макинтош.
— Прошу прощения, — извинилась Мэгги. — Я на ночь отключила телефон.
— Думаю, ничего плохого не случится, если Золтан еще несколько дней повозит вас. Вам, наверное, понадобится съездить в банк и все такое прочее… Подчистить хвосты, так сказать.
— Сколько времени я смогу здесь оставаться? — спросила Мэгги, вдруг осознав, что от нее уже ждут каких-то активных действий.
— О, не беспокойтесь об этом, — поспешила успокоить Ширли. — Уверена — нового посла долго еще не назначат. Все это так неожиданно… Полагаю, вам не следует торопиться. Вот вернется Эсмеральда и поможет вам собраться, мы пришлем в помощь еще кого-нибудь из посольства, если захотите.
Да, неплохая мысль — наведаться в банк. В кошельке у Мэгги оставалась около двухсот шиллингов. Золтан церемонно открыл перед ней дверь, они вместе вошли в лифт, направляясь в гараж. Ей предоставили автомобиль посольства под номером два — темно-красный «ровер». Все и в самом деле были очень добры. Она подумала — по возвращении нужно обязательно позвонить Макинтошу и поблагодарить его.
Мэгги всегда ездила на заднем сиденье, но сегодня, по молчаливому согласию, заняла место рядом с водителем.
— Кто нашел Джереми? — неожиданно спросила она, когда автомобиль проезжал через центр Вены.
Золтан старательно делал вид, будто регулирует систему отопления, направляя к ногам теплый воздух.
— Ширли, — ответил он наконец. — Это случилось в конторе.
— А я слышала, это была уборщица, — отважилась усомниться Мэгги.
— Да, Ширли и уборщица, вместе, — решительно произнес он и громко переключил передачу. — Говорят, погода портится, — Золтан обожал сообщать плохие новости. Его метеорологические прогнозы всегда отличались мрачностью.
* * *
Служащие банка были очень добры и усердно предлагали Мэгги кофе, пирожные, минеральную воду, а также новый настольный ежедневник на следующий год. По окончании всех этих подготовительных мероприятий выяснилось, что Джереми за годы работы скопил порядочный капитал, основу которого составляло небольшое наследство, доставшееся ему от отца. Удачно вложенное, оно теперь приносило неплохие дивиденды. Он предусмотрительно делал вклады как на свое, так и на имя Мэгги. Джереми перевел в этот венский банк часть денег и ценных бумаг, поскольку, как он в свое время объяснял Мэгги, не стоило хранить все яйца в одной корзине.
Жесткая экономия, в условиях которой ей пришлось жить долгие годы, очевидно, оправдала себя. Как выяснилось, она теперь владела акциями, и все осторожные, продуманные капиталовложения, сделанные мужем, приносили неплохую прибыль. Траты на вино и рестораны для Мойсхен не оказали значительного влияния на количество нулей итоговой суммы. Подумав об этом, Мэгги поинтересовалась, можно ли обналичить чек, и не без волнения поставила свою подпись под впечатляющей цифрой — столько она никогда не посмела бы снять с общего семейного счета при жизни мужа.
