Джанин стояла не шевелясь, тяжело дыша и тихо всхлипывая. Ее щеки стали такими же белыми, как платье. Джанин увидела, как Питер Уиллингтон пробирается сквозь толпу, полную болезненного любопытства. Он еще не видел, кто распростерт на земле. Но увидел. Загорелое лицо Питера побелело. Он испытал страшное потрясение, Питер прошел мимо Джанин, не замечая ее. Опустился на колени рядом с братом и подобрал маленький револьвер, валявшийся рядом. Питер с ошеломленным видом повертел его в руках и уставился на мальчишеское лицо мертвого брата, вид которого вызывал жалость. Сейчас у него не было сомнений в том, что Дерри покончил с собой. Он так хорошо знал о его слабых порывах. Он знал, что Дерри несчастен в браке, разочарован в красивой жене и что сегодня вечером он проиграл очень много денег.
Джанин пробилась сквозь небольшую группу людей, которые смотрели во все глаза и болтали друг с другом, к Питеру Уиллингтону. Он встал и взглянул на нее ничего не выражавшими глазами:
— Видишь… что случилось… мой брат…
— Мне так жаль… ужасно жаль!
— Самоубийство, — сказал Питер тем же ничего не выражавшим тоном. — Бедный старина Дерри!
Джанин покачала головой. Она взволнованно посмотрела на него и перевела взгляд на мертвеца.
— Нет… это не было…
Она почувствовала, как чья-то рука сжала ее запястье, как в тисках. Хриплый голос прошептал ей:
— Нет, нет… не говори ничего. Ради бога, молчи, Джанин!
Девушка обернулась и с изумлением увидела, что рядом с ней стоит Никко. Его красивое лицо, всегда очень бледное, в лунном свете напоминало маску. На лбу блестели капли пота. Джанин пристально посмотрела на него:
— Никко…
— Идем со мной. Я хочу с тобой поговорить. Идем, милая… ради всего святого!
Джанин позволила увести себя от Питера Уиллингтона и от толпы. Синие глаза Питера с тоской посмотрели вслед стройной фигурке в белом. Но это длилось лишь мгновение. Его страсть к Джанин отступила перед ужасной участью брата. К Питеру шел жандарм в коротком форменном плаще, следом за ним — еще один. Джанин услышала голос, характерный для воспитанного англичанина, и его горестные слова:
— Мой брат… да… застрелился… да… да…
Джанин с жалобным видом повернулась к своему возлюбленному:
— Никко… что это значит? Почему я не должна ничего говорить?
— Уйдем отсюда и все обсудим, — умоляюще попросил он, обнял ее за талию и повел в пустынный уголок садов казино.
Они нашли скамью и сели. Тогда Никко крепко схватил ее, притянул к себе и прижался головой к ее груди.
— Джанин, дорогая, моя милая, скажи, что ты меня любишь! — тяжело дыша, пробормотал он.
— Ты же это знаешь, — изумилась Джанин.
— Слава богу! — сказал Никко, больше себе, чем ей.
Он сидел, тяжело дыша от облегчения. Еще бы! Ему удалось увести Джанин от Питера Уиллингтона и вовремя заставить ее замолчать. Танцор лихорадочно вспоминал все, что произошло за последние четверть часа. Он был в ужасе — от самого себя. В ужасе и полон отвращения, потому что поддался самому ужасному соблазну в своей жизни.
Ему вспомнилось, как он покинул Клэр Уиллингтон, проводил ее до машины, вернулся в казино и увидел Дерри Уиллингтона, тот спускался по ступеням. Весь вечер Никко злился на судьбу… из-за того, что между ним и желанной женщиной стоит этот слабый, распущенный молодой игрок.
Клэр не убежит с ним, танцовщиком. Не станет проходить через унизительный развод, не захочет, чтобы в суде ее поливали грязью. Она слишком хорошо известна. Богатая Клэр Уиллингтон. Она по-своему горда. Нет… она не убежит с ним. Но весь этот лихорадочный вечер, в промежутках между страстными поцелуями, прерывистым любовным смехом, дикими объятиями, Клэр повторяла: «Если бы только я была свободна!» И в воспаленном страстью воображении Никко эти слова заплясали огненными буквами. Наконец он оставил женщину, крайне взволнованную и страстную. У него вызывала раздражение и ревность мысль о мальчике, который имеет полное право приезжать к ней в отель… называть своей женой. Никко не соображал, как сделал это. В припадке безумия он застрелил Деррика Уиллингтона, когда тот спускался по ступеням казино. На миг им овладели ужасная ревность и гнев. Должно быть, такие же чувства терзали душу Отелло. Он выстрелил… чтобы убить.
Отступив после совершенного злодеяния в тень, Никко, к собственному ужасу, увидел Джанин. Его охватило отчаяние. Она наверняка видела. Она наверняка знает. Что ему оставалось делать? Он все испортил. Убил Деррика Уиллингтона и освободил Клэр, но что толку? Нельзя, чтобы его признали виновным в убийстве и повесили… И потом, Никко слишком любил жизнь, чтобы дать случайности шанс оборвать ее. С Клэр или без нее, свою жизнь он должен сохранить любой ценой. Никко видел только один выход. Придется жениться на Джанин.
Он немного успокоился, потому что Джанин все еще его любила. Он счел само собой разумеющимся то, что она видела, как он убил Деррика Уиллингтона, и то, что ее любовь к нему победила отвращение.
— Видишь ли, милая, — прохрипел он. — Ты не должна говорить правду о том, что случилось… подумай о скандале… о позоре…
Она в изумлении уставилась на него, отметив, какое у него взволнованное лицо. Для нее это все еще было самое красивое лицо в мире. Джанин ничего не понимала. И продолжала твердить:
— Это не самоубийство…
— Я знаю, — вздрогнув, перебил Никко. — Но не говори ничего. Ты должна молчать. Прошу тебя.
Джанин не знала, какой ужас таился за этой мольбой. Она просто решила, что Никко хочется избежать скандала, который станет неизбежным, если она вдруг заявит, что молодого Уиллингтона убили у нее на глазах. Для всех Джанин была танцовщицей, партнершей Никко. Будет ужасно, если ее имя окажется замешанным в этом скандале.
— Понимаю, — задумчиво протянула она. — Я ничего не скажу. Но бедный Питер Уиллингтон… он думает, что это самоубийство.
— Так лучше… гораздо лучше… — с жаром произнес Никко.
