досады и присела, покидала фрукты в разорванный пакет. — Понял меня? За одногруппницами своими бегай.
— Это вы не поняли, Эмма Эдуардовна, — он не шелохнулся, не сделал попытки помочь. — Я же избалованный мажор, — в его голосе ирония. — Капризный пацан. Ткнул пальцем в игрушку — и всё. Не успокоюсь, пока не получу.
Он отступил, вернулся к машине.
Прижала пакет к груди, мокрыми пальцами нашарила в кармашке ключи. Черная иномарка тронулась, приоткрылось окно. Показалось самодовольное лицо моего студента.
Он подмигнул.
И резко рванул с места, веером подняв брызги.
Макар
Поднялся на лифте, вышел на последнем этаже.
И присвистнул.
Соседей у нас нет, пентхаус. А грохот стоит такой, словно весь дом разом закатил вечеринку.
Открыл дверь, шагнул в квартиру.
В прихожей горы обуви, от музыки закладывает уши. Во всю стену зеркало, и кто-то размашисто написал на нем красной помадой, что любит Макса.
Усмехнулся.
Надеюсь, это была девушка. А то у этой молодежи в голове сейчас вместо мозгов вата.
Сунул ключи в карман, не разуваясь, с дипломатом, прошел по коридору. Остановился в проходе.
В гостиной пляски — размалеванные девицы, некоторые уже полуголые, на столе выстроились запасы моего бара.
Охренеть.
Мой дорогой коллекционный алкоголь. И дружки Макса разбавляют его кока-колой.
Сегодня не день, а трындец какой-то, завтра выходные, но мне надо быть в офисе, мне выспаться надо.
Где, черт его дери, Максим.
Двинулся по квартире, на ходу толкая двери в комнаты. Когда на своей кровати увидел парочку под одеялом — до точки кипения дошел.
— А ну марш отсюда, — рявкнул.
Девица взвизгнула. Ее парень рывком наклонился и поднял с пола трусы, быстро, словно я любовника на месте преступления застукал и он щас в окно сиганет.
Мне же теперь клининг вызывать.
К комнате Макса подошел с желанием прибить сына. К стене приколотить по рукам и ногам. Толкнул дверь с налепленным на нее идиотским плакатом каких-то рокеров.
И остолбенел.
На постели девчонка, рядом с ней бритоголовый парень. По другую сторону Максим, по пояс голый, стягивает с нее трусики.
— Расслабься, мы тебе заплатим, — пообещал дружок сына. — Выпьешь еще?
— Я выпью, — грохнул, парни повернулись. — Какого дьявола? — спросил, с трудом сдерживая раздражение, посмотрел на девицу — даже не смутилась. Выставила голую грудь и сидит. — Гостей провожай, Максим. В кабинете жду.
В кабинете распахнул окно, из кармана достал смятую пачку сигарет. Щелкнул зажигалкой и затянулся, серый дым смешался с темнотой вечера, я шумно втянул носом воздух.
Надо считать до десяти, чтобы успокоиться — советуют психологи.
Я досчитаю до десяти, пойду и голову оторву Максиму.
Музыка так и не смолкла.
Вконец страх потерял.
Хлопнула дверь, оглянулся.
Сын даже одеться не потрудился, так и запёрся ко мне в одних джинсах. Они на бедрах болтаются, под пояс убегает узор татуировки.
На губах наглая улыбка.
— Почему эти малолетки еще здесь? — выпустил дым.
— Они не малолетки, пап, — Максим прошел к столу, плюхнулся в кресло. — Чего звал?
— Пять минут тебе. Или вместе с гостями за шкирку по лестнице спущу. Ты что творишь?
— А что такое? — он потянулся к моим сигаретам. — Ты же разводишься. А я переезжаю к маме и сестре. Вот, решил устроить прощальную вечеринку. Все таки тяжело бросать этот дом, с ним столько…
— Хватит кривляться.
— Тогда денег займи.
— Чего? — подавился дымом. Кашлянул. И уставился на сына — развалился в кресле, сложил ногу на ногу, в пальцах мнет сигарету, и смотрит на меня в упор, взгляд не отводит. — Это все, — зажигалкой ткнул в сторону выхода, — ради училки твоей? Совсем рехнулся?
— Я что, прошу много? Я тебе часто помогаю, когда ты просишь, — заявил в лицо мне, напомнил, — а ты, воспитанием моим не занимаешься, вот я и вырос шантажистом. Заметь, пап, я же в долг прошу, с отдачей. Ну вот влюбился я. Что поделать?
— Ты только что девку в спальне чуть не разложил.
— Не разложил же.
Хмыкнул, стряхнул пепел в окно.
Эмма Эдуардовна Браун — так эту его училку зовут. Двадцать четыре года, красный диплом, приличная семья, но что-то не так с ней.
Зачем переехала, почему отец не помогает, у него денег не меньше, чем у меня.
Значит, причина есть. Почему любимую дочку в другой город в ссылку сослал.
— Ну так что, пап? — поторопил Максим.
— Завтра работает твоя преподша? — потушил сигарету. — Посмотреть на нее сначала хочу.
— Чего на нее смотреть? — Максим пожал плечами. — Красивая.
— Гостей провожай, — повторил. — Завтра приеду к тебе в универ. И решу на счет твоей Эммы.
ЭММА
— Я тебе серьезно говорю, так и было. Мы вышли из бара, покурить. И там наша новая училка, бежит через дорогу. И сразу к Максу. И они потом уехали вместе на такси. Это точно она была, я что слепая?
Иду следом за девчонками из группы Шварца и слушаю.
Боже, как стыдно.
Так и знала, что эти размалеванные девицы сплетничать начнут. И ведь не объяснишь всем подряд, что я засиделась в библиотеке. Заблудилась. И меня преследовал неприятный тип в надвинутом на лоб капюшоне.
— Я сначала не поняла, что это она, — со смаком продолжила девчонка. — Потом только дошло. Она сегодня в той же самой стремной юбке приперлась, в которой тогда была. На распродаже на рынке прикупила.
Они захихикали.
Я споткнулась и из рук выпал учебник.
— Здрасьте, Эмма Эдуардовна, — девушки обернулись.
— Доброе утро, — бормотнула и наклонилась. Из шишки на затылке выбилась прядь волос, упала на разгоряченную щеку.
Прижала учебник к груди и юркнула к лестнице.
Дурацкая ситуация.
Незнакомый город, чужие люди, и я себя новенькой школьницей чувствую, словно приехала из деревни. И главные звезды класса смеются с моей немодной одежды.
И старых туфель.
С огорчением посмотрела вниз, на туфли.
Те замшевые после встречи с битыми яйцами оттереть не удалось, остались светлые пятна. А с моими расходами о новых пока и мечтать не приходится.
Спустилась в холл и поддернула рукав пиджака, сверилась со временем.
Ту единственную пару, что мне поставили на сегодня, уже отвела, значит,
