с пола собрал рассыпанные бумаги. Под вопли фирмача, что несутся из коридора, бросил стопку на стол и посмотрел на часы. — Заканчивайте тогда тут. А я поехал. Макс, — оглянулся в поисках стажера.
А, да. В кабинете, за компом.
Юный и великий Максим Шварц.
Сын человека, которого я бы собственными руками отправил на тот свет. Но держусь.
Макару этого будет мало.
Он сгниет в тюрьме.
Заглянул в кабинет.
Максим вертится в кресле. Сидит спиной ко входу. Говорит в телефон.
— Нет, сегодня без Агаты. Достала она меня. Чисто парнями.
Ему что-то ответили, он засмеялся.
— Училка новая, да. Горячая. Сам ты мымра, Лёх, с нее эти тряпки снять — и будет огонь. Можно ко мне сегодня, кстати. Да пофиг отец, он дома не появляется. Разводится.
Мрачно усмехнулся.
Макар разводится.
Ну понятно, жену затрахала карусель его любовниц.
И ведь моя сестра была одной из них.
Пока не погибла по вине этого ублюдка.
Г*ндон конченый.
Смерти ему будет мало. Эта тварь до конца своих дней будет мучиться. В ногах у меня валяться. Пока не сдохнет.
— Артур.
Очнулся, дернул плечами. Максим уставился на меня, копия Макара растет — те же темные волосы и взгляд афериста.
— Все норм, шеф? — он открыл ноутбук.
— Да. А у тебя? С отцом проблемы? Развод. Краем уха слышал.
— Да это не новость, — Максим усмехнулся, почесал татуировку на руке. — Забейте, шеф.
— Работай тогда. Я поехал, — шагнул назад. Прикрыл дверь.
Это удача, или рок, или судьба — что Максим сам пришел ко мне в бюро, устраиваться на службу.
И тем самым подписал своему отцу приговор.
Эмма
— Я думала, что по субботам у меня нет пар, — прижала телефон щекой и толкнула дверь.
Шагнула из супермаркета на улицу и замерла под козырьком.
В магазине я минут двадцать провела. Пятница, вечер, очереди — а мне на новом месте постоянно что-то требуется.
И вот, стою нагруженная пакетами, как дед Мороз.
А на улице вовсю хлещет ливень.
— Тебе поставили замену, — раздался из динамика женский голос, привлекая внимание. — Ты где там?
— Здесь, — бормотнула и с огорчением посмотрела на свои новые туфли.
Черные, замшевые, и подходят лишь для сухой погоды, десять минут от супермаркета до дома по лужам — и обувь можно будет выбрасывать.
— На пару придешь завтра? — пристала трубка. — Или сказать, что я до тебя не дозвонилась?
Вздохнула.
На субботу у меня уже были планы. Мечтала выспаться, а к обеду сгонять на рынок, в хозяйственный магазин.
Но я только устроилась на работу. И новой подруге тоже доверять нельзя, может, Диана сейчас по телефону со мной милая.
А как только положит трубку — насплетничает педсоставу, что я лодырь и и отказалась выйти в выходной.
— Я приеду, — торопливо пообещала и поставила пакет на крыльцо. — Перезвоню.
Сбросила вызов и сунула телефон в сумку, расправила плечи.
Зачем столько накупила, руки выворачивает. И как это все тащить под ливнем?
Потопталась на крыльце. С завистью проводила взглядом покупателей-автолюбителей, которые загрузили продукты в багажник, прыгнули в авто и дали по газам.
Может, это ненадолго, дождь скоро кончится?
Напротив супермаркета цветочный ларек. Рядом с ним затормозила черная спортивная иномарка. Распахнулась дверь.
Вышел Максим.
Господи.
Он шагнул было к ларьку, лениво глянул по сторонам, приметил меня с пакетами под козырьком.
И, довольно улыбаясь, как сытый кот. Он двинулся к крыльцу.
— Эмма Эдуардовна, — парень легко взбежал по ступенькам, спортивный и подтянутый, жизнерадостный в эту серую хмарь, остановился напротив, сияет весь. — Ваши покупочки?
Не давая мне опомниться, он подхватил пакеты и развернулся, поперся к машине.
— Максим, поставь, — бросилась за ним, и тут же стало холодно, от противных ледяных капель, что натекли за воротник. Сумкой прикрыла голову. — Максим!
— Ну что? — он обернулся. Улыбнулся еще шире и без всякого напряга перехватил покупки одной рукой. Щелкнул брелоком сигнализации и нырнул в салон. — А я как раз к вам ехал, — глуховато донесся его голос. Он сбросил пакеты на сиденье и выпрямился. — Это точно судьба. Прошу.
— Я с тобой не поеду.
— Конечно. Можем стоять и спорить, под дождем. Потом вы заболеете и свалитесь с температурой. И нам поставят другого препода.
Шмыгнула носом в ответ на его ухмылку. Неуверенно посмотрела на машину, на любезно открытую пассажирскую дверь.
И, чертыхнувшись про себя, забралась в салон.
Тепло. И сухо. Пахнет кожей и пряностями, дорогим одеколоном и слабо табаком.
Он хлопнул дверью и обошел машину, уселся за руль. Так же небрежно, привычно, выехал на дорогу. И покатил к моему дому.
— Какие планы на сегодня? — спросил, не отрывая глаз от мокрого асфальта.
Промолчала.
Раскатывать в чужой машине и болтать с парнем, который лет на семь меня младше, к тому же еще и студентом моим — что у меня в голове.
А если кто-то узнает.
Сам Максим похвастает, что подвозил училку. И приукрасит, как любят делать мужчины. Наплетет такого, что мне потом в жизни не отмыться.
— Какая-то вы неразговорчивая, Эмма Эдуардовна, — он хмыкнул. — Зато сегодня на паре. У вас просто рот не закрывался. Да. Но если бы ваш рот…
— Прекрати немедленно, — потребовала с раздражением. — Что ты себе позволяешь?
— А что я такого сказал? — он повернулся. Долгим откровенным взглядом уставился мне в глаза, и я не выдержала первой — отвернулась.
Ну что за черт. Я ведь больше не студентка, я сама препод, так почему смущаюсь перед этим нахалом?
Он заехал во двор.
— Максим, спасибо, что подвез, — сказала холодно, когда он тормознул машину у подъезда. — Но приезжать сюда больше не надо. И думать всякие глупости тоже. Я твой учитель.
— Какая строгая, — его не впечатлили, ни моя речь, ни тон, он вышел в дождь, и с задних сидений сгреб пакеты. — Нам на какой этаж?
— Дай сюда, — дернула к себе покупки. И продукты посыпались на асфальт, нам под ноги.
Яйца. Там были яйца в целлофановом пакетике, они расколошматились прямо на моих туфлях, и бело-желтая вязкая лужица плавно вытекла на черную замшу.
— Чтобы я тебя здесь больше не видела, — выпалила от
