Несколько минут трачу на поиски молодой девушки, пока не наткнулся на ее хрупкую фигуру около окна в самом дальнем коридоре. Осеннее солнце уже почти не греющее, осторожно ласкало ее русые волосы, мягко скользя по локонам, будто пытаясь ее успокоить. Маленькие плечики ее дрожали, а тонкие пальцы рук обнимали их, девушка словно пыталась спрятать свою боль даже от самой себя.
Я делаю осторожный шаг в ее сторону, тело ее вздрагивает, руки тут же протирают лицо и она поворачивается ко мне: красные глаза, искусанные губы, один только вид этой сломленной девушки вызывает желание приласкать и успокоить, забрать ее боль.
- Возьмите, - я протягиваю ей платок из своего нагрудного кармана, чуть дрожащими пальцами она принимает его и осторожно промакивает вновь набежавшие слезы. – У вас что-то случилось? Вы поссорились с мужем?
- Мужем? – она усмехается, и ухмылка эта отдает горечью. – Сложно назвать мужем человека, который только и делает, что унижает меня перед другими людьми, даже находясь в бессознательном состоянии. Вы ведь уже все слышали, да, доктор?
- Не желая этого, - я стараюсь говорить как можно более мягким голосом, лишь бы не ранить ее ещё сильнее. – Я не люблю лезть в чужую жизнь или слушать сплетни о ком-то.
- Тогда почему вы здесь? – огрызается Дженнифер, становясь похожа на маленького котенка, шипящего на опасность, не хватает только вздыбленной шерстки. – Решили пожалеть?
- Это не жалость, - вру, мне ее жаль, действительно, она явно не хотела этого брака, так ещё и муж козлом оказался. – Я просто хотел помочь вам, не более. Не буду вас ещё больше смущать, пойду, проведаю вашего мужа, но если вдруг вы захотите поговорить, то я готов вас выслушать, кажется, слушатель вам не помешает.
Делаю пару шагов назад, отступая, разворачиваюсь и только собираюсь уйти, как меня тихо окликают.
- Доктор? – я чуть поворачиваю голову, показывая, что внимательно ее слушаю. – А мы можем поговорить сейчас?
Я лишь киваю и приглашаю ее в свой кабинет. Усаживаю в кресло, что стоит напротив моего стола и завариваю ромашковый чай – пациенты часто впадают в истерики и слезы, когда я оглашаю им их диагнозы.
- Знаете, я не люблю своего мужа, - девушка чуть поправляет выпавшую прядку волос, от чего я замечаю, как в правом ухе ее блестит несколько сережек, и делает небольшой глоток обжигающего напитка. – Никто из нас не хотел этого брака, но он случится, потому что он слишком любит свою маму, а я всегда желала получить хоть капельку любви своего отца. Думала, что выполни я его просьбу, то он уделит мне внимания, поведет под венец, и хоть там я замечу проблески его отцовских чувств. Как же я была глупа.
С искусанных губ слетает тихий смешок, в котором отчётливо слышится отчаяние вперемешку с одиночеством.
- Я была лишь способом получить больше власти, в той сфере бизнеса, где он работает. Я даже не человек для него, игрушка, которой он управляет для достижения своих целей. И от этого так больно. Я бы ещё поняла, если бы мужа он выбрал подходящего, что стал бы опорой не только для его бизнеса, но и для меня. Но нет, гулящий мудак, который обвиняет меня во всех смертных грехах, начиная со свадьбы и заканчивая аварией, вот все чего я заслуживаю.
Тяжёлой вздох выходит из нее. Девушка трёт переносицу и смотрит на меня больным взглядом, губы ее искажаются в горькой улыбке.
- Не смотрите так, док, не надо меня жалеть, - она качает головой, и прядка вновь лезет ей в лицо. – Я уже давно не маленькая девочка, которая верила в мамины сказки про принцев. Свыклась с той мыслью, что таких не существует, и мне всю жизнь придется прожить с ужасным драконом, любящим лишь свою лживую ведьму. Так, что не надо.
Я отворачиваюсь к окну лишь бы не смотреть в карие глаза, на дне которых бездонная яма из боли и страданий. На какой-то миг мне хочется подойти к ней, сжать в объятиях и говорить, что принцы есть, просто он ещё не встретился ей, что он обязательно найдет ее и спасет от дракона, что умеет лишь разрушать. Мне хочется уверить ее в том, что она будет счастлива. Но этот миг столь краток, что я чувствую лишь его отголосок где-то в глубине моей души. Именно поэтому я ничего не делаю и не говорю, только из-за этого. А не из-за моих страхов вновь быть отвергнутым, а то, что именно так и будет, я знаю. Ведь, чтобы Дженнифер не говорила, такие как она, в конец концов выбирают злобных драконов, а не добрых принцев, потому что драконы никому не отдают свои сокровища – коим и являются принцессы – и любят их до самой смерти.
Глава 6.
Дженнифер.
Ярко-рыжие, алые и жёлтые листья медленно плыли по воздуху, кружась в одном только им известном танце, мягко опадая на серый асфальт. Редкий, но жутко холодный ветер, забирающийся под пальто, пронизывал до косточек, взъерошивал волосы, превращая их в непонятное нечто, а мелкий дождь, что противно капал, оседая на одежде, не спеша образовывал лужи. Черные тучи грозным стражником нависали над городом, свисая до крыш многоэтажных зданий и давя своей тяжестью на плечи. Стаканчик кофе совершенно не согревал ни изнутри, ни снаружи, оставляя приторный вкус на языке – слишком много сахара; хмурые лица редких прохожих портили настроение ещё больше, и к тому моменту как я дошла до больницы мизерная его часть абсолютно растворилась в осенней хандре.
Недовольное лицо моего мужа, печальное лицо его матери и строгое отца – вот, что встретило меня в палате, воздух в которой удушающе пах антисептиком, больничными препаратами и бергамотом.
Рядом с кроватью стояла тумбочка, где расположился поднос с недоеденным завтраком: овсяная каша с фруктами, кусок хлеба с сыром, немного орехов и видимо чай из-за которого к больничным запахам примешался и аромат растения.
- Случилось что? – я удивлённо взираю на все семейство Николсонов.
- Ты случилась, - ворчит младший из мужчин.
- Джеймс! – восклицает его мама. – Что ты такое говоришь?
- Я ей уже все сказал по этому поводу, мама, - серые глаза его стреляют молниями похлеще, чем на улице вчерашней ночью, а губы растягиваются в саркастичной усмешке. – И думаю, она услышала все, что я о ней думаю.
- Дженни, - тихо шепчет миссис Николсон, бесцветные глаза ее взирают на меня с печалью.
- Не беспокойтесь, миссис Николсон, - я мягко ей улыбаюсь, в то время как все мое естество желает придушить этого наглого козла, являющегося ее сыном. – Я сдержу свое обещание. Нам с Джимом предстоит долгий путь, правда,милый?
Я вижу, как он злится, как все его тело подбирается, словно зверь, готовящийся к прыжку на глупую жертву, что посмела показывать свои зубки на более крупного хищника. Глаза его темнеют на несколько тонов становясь похожими на те черные тучи, что пару минут назад давили мне на голову; верхняя губа приподнимается, показывая клыки – точь-в-точь зверюга.
- О, да,милая, нам с тобой столько всего нужно будет сделать, - голос низкий, с рычащими нотками, вызывает мурашки размером со слона, что бегут сейчас от моего загривка и ниже по спине. Не будь он мне отвратителен и не вызывай он у меня тошноту одним лишь своим видом, то давно бы влюбилась. – Как…
Он не успевает ничего больше сказать, дверь открывается и в палату мягкой поступью заходит доктор МакКалистер. Скользит взглядом по всем здесь собравшимся, на секунду останавливается на мне, вызывая лёгкий румянец на щеках – до сих пор стыдно за ту свою слабость перед ним, за то, что видел слезы, за то, что слушал бред недолюбленной доченьки – и переводит его на Джеймса.
- Здравствуйте, - он всем нам кивает, из-за чего небольшая прядь платиновых волос подаёт ему на лоб, - мистер Николсон, как вы себя чувствуете?
- Серьезно, док? – он усмехается. – Просто чудесно, восхитительно, превосходно..
- Прекрати паясничать, - тяжёлый взгляд серых глаз Николсона-старшего ощущался даже на столь большом расстоянии, он давил на голову как пасмурная погода, заставлял сердце сжиматься в ужасе, а лёгкие в поисках воздуха. – Отвечай нормально, доктор здесь для того, чтобы ты вылечился, а не выслушать твои детские обидки на родителей.
