– Маш, ты чего? – Кравцов что-то начинает подозревать. – Обиделась что ли?
– Не-а, наоборот, благодарна твоему приятелю, что глаза открыл.
– Слушай, Прохорова, заканчивай выносить мозг и лучше сделай чай. Попросил же.
– Так я и заканчиваю, Вадь, – вновь хмыкаю. – Я – стерва. Так? Так! Поэтому… буду соответствовать.
– Говори по-русски, а?
– Все просто, Кравцов, Я УСТАЛА быть НЕСТЕРВОЙ. Поэтому предлагаю нам расстаться.
– Чего?
– Я хочу пожить отдельно, – и прежде чем прифигевший от моей наглости и совсем забывший, что собирался бриться, мужчина спрашивает: «Зачем?», поясняю, – чтобы понять, что в нашей паре было не так. И осталось ли то, что хочу вернуть, и за что стоит бороться.
– Дура что ли? Ты чего несешь? – делает свои выводы мой молодой человек.
Хотя в том, что «мой», уже вообще не уверена.
– Ты из-за наших гостей что ли взбесилась? – находит свое объяснение моей дурости Вадим. – Так кто виноват, что это, – взмахивает экспрессивно рукой, – не квартира, а жопердулина какая-то. Да в ней не знаешь, как разместиться, когда люди приходят! Всего одна комната, в которой нормально не повернешься, обязательно что-нибудь да заденешь. А кухня разве есть? Одно название, да и только. Вот ты тут расселась со своей фигней и всё, мне ни пройти, ни проехать к плите, а я всего лишь хотел позавтракать.
По поводу гостей, особенно «наших» проглатываю, а вот ни заступиться за квартиру, оставшуюся от дедушки с бабушкой, не могу.
– Это нормальная квартира, Вадим. Пусть небольшая, зато своя-собственная.
– Да какая нормальная, если ты мне из-за нее тупой скандал закатываешь? Мать тебе давно говорит, что ее продать надо, скинуться и взять что-нибудь получше. Но тебе и так хорошо. Самая умная, – перескакивает на любимого конька Кравцов.
Ага, помню я тот разговор с его мамой, моей не-свекровью, когда та знакомиться приходила.
Алла Борисовна неторопливо обошла всю небольшую территорию, осмотрела, как она, наверное, думала, нечитаемым, а на самом деле критичным взглядом, а потом предложила:
– Маша, я думаю, если ее продать, и вам с Вадичкой скинуться, скажем, тысяч по пятьсот, то что-то нормальное вполне сможете себе купить.
Что самое интересное, больше прибила не ее идея покупки «напополам», а убойное «Вадичка». Как впоследствии оказалось, Кравцова так сына называла с рождения и привычкам изменять не планировала.
– Вадим, я тебе про нас говорю, а не про свою квартиру. Услышь меня, пожалуйста, – качаю головой, потому что мои слова попусту игнорируют.
– Ах, вот ты как заговорила? Твоя, значит? Может, еще вещи делить начнем или продукты? Хочешь сказать, я на твоей шее сижу? Да ты в своем комитете копейки зарабатываешь! А я вкалываю по двенадцать часов в сутки в сервисе, чтобы бабло иметь, и постоянно на ногах, не то что ты, на ж… заднице сидя.
В последний момент Кравцов все же притормаживает и решает не оскорблять мою пятую точку словом «ж..па». Вот только я тоже имею пределы терпения, и сейчас очень напоминаю пароварку…
– И куда твоя безразмерная зарплата девается? – складываю руки на груди, откидываясь на спинку стула. – Что-то не припомню, когда ты в последний раз в магазин ходил. За тем же хлебом или молоком. Или… постой… – глумлюсь в открытую, – кажется, догадалась. Вчера и ходил. За пивом и чипсами. С Мельниковым. Правильно? А все остальное, наверное, на квартиру копишь? Да, милый?
– Да ты… – Вадим сжимает кулаки, краснея лицом.
Делает шаг ко мне, но я не пасую, лишь вздергиваю подбородок и прищуриваю глаза. Сама себе напоминаю агрессивную кошку с выгнутой спиной. Потому что знаю: терплю обычно долго, но, если довели, становлюсь неуправляемой. Могу и сковородкой огреть.
– Стерва? – подсказываю и киваю: давай, мол, соглашайся.
– Натуральная! – психует Вадим.
Вертит головой влево-вправо, хватает с вешалки полотенце, резкими движения вытирает так и не побритый подбородок, швыряет использованную ткань куда-то внутрь ванной, захлопывает с грохотом дверь и уносится в комнату.
Сижу, жду.
До слуха долетают хлопки дверец шкафчиков, «вжик» молнии на спортивной сумке, с которой Кравцов ходит в спортзал, звяканье мелочёвки, вынимаемой из плетеной корзины на комоде, топот ног в одну сторону, потом в другую, шорох проехавшего по ламинату журнального столика, тихий мат по поводу габаритов «жопердулины».
Выбегает.
– Знаешь, что? – шипит, вздергивая подбородок, и со злостью закидывает спортивную сумку на плечо. Но та не поддается и из раза в раз съезжает, задевая стену узкого коридора.
Прикусываю щеку изнутри, чтобы не улыбнуться, потому что образ гордого мачо плывет и сильно смахивает на карикатуру обиженного дитяти.
– Когда ты поймешь, что не права, первая позвонишь и извинишься! Ясно? – цедит сквозь зубы и тыкает в мою сторону пальцем.
Психуя, со второй попытки засовывает ноги в кроссы, хватает с вешалки куртку и, даже не надевая, выскакивает из квартиры.
Хлопок двери.
Топот ног по лестнице.
Тишина.
– Фффффффф, – выдыхаю вверх, сдувая челку, упавшую на глаза, а потом начинаю хихикать.
Тихо-тихо, почти беззвучно, но очень радостно.
Мне еще слабо верится, что я, наконец-то, в собственной квартире снова стала хозяйкой, скинув роль принеси-подай прислуги.
Глава 4
На радостях по поводу «освобождения» решаю навести генеральную уборку не только в кухне, ванной и прихожей, где уже все практически сверкает, но и в комнате, в которой без Вадима становится как будто бы просторнее и светлее.
Включаю ноутбук, выбираю веселенький музыкальный плейлист в ВК и делаю звук динамиков погромче. Так, как нравится именно мне. И, пылая бодростью и азартом, приступаю.
За мытье окон в последний момент хватает ума не браться, все-таки ноябрь в этом плане – не самый подходящий месяц, и болеть я не люблю. Но в остальном выполняю дела от и до, попутно отмечая, что с собой забрал Кравцов.
Не с целью, чтобы подловить воришку: «Ага, пропала бабушкина серебряная ложка девятнадцатого века!», у меня их отродясь не было. А просто по привычке. С расчетом: а на сколько дней Вадиму хватит чистой одежды? Он же – аккуратист и чистюля, каких днем с огнем не сыщешь. И два дня в одном и том же вряд ли сможет проходить.
Без труда представляю скривленное лицо, скептически изучающее несвежую футболку или рубашку.
Да, почти десять месяцев совместной жизни дают о себе знать. И те привычки, что появились за это время, еще ни единожды аукнутся и заставят посмеяться.
Уверена, прежде чем начать стирку, я ни раз буду обходить квартиру в поисках грязного мужского белья, забытого или на спинке компьютерного кресла, или в прихожей под вешалкой, или между кроватью и тумбой, а в магазине делать упор на мясные продукты, потому что вечно голодному мужчине в большом объеме требуются белки и протеины.
Не страшно, время расставит всё по местам, но пока я действительно ещё не до конца ощущаю «свободу».
Спустя пару часов, уперев руки в боки, с удовольствием осматриваю результаты своей работы и битком набитую вещами Кравцова большую дорожную сумку, выставленную на стул, и с блаженной улыбкой сваливаюсь на диван, который лично меня всем устраивает.
Кладу голову на мягкий подлокотник и, подпевая Райану Стар под «Brand New Day», звучащую прямо в тему, пританцовываю из положения «лежа». Руки скользят по бархатной обивке ткани, наслаждаясь приятными ощущениями, пока под ладонь не попадается бумажка.
В первый момент она не вызывает интереса, но топом решаю развернуть. Чек из автомагазина на запчасти для Х6 не удивляет, разве что кругленькой суммой, которую я зарабатываю за год минимум. Живут же люди.
В остальном же, ничего особенного. У Вадима и раньше в одежде частенько попадались расходные документы, которые он забывал вовремя выложить на работе. Но то, что те важны для отчета перед клиентом при сдаче работы и обоснования общей суммы ремонта, я помню. Потому решаю чек не выкидывать, а добавить к вещам Кравцова. Вдруг что-то важное.
