Это было трудно, но я контролировал себя.
Сейчас ее отец имел стратегическое значение для семьи.
А семья была на первом месте.
Мне было необходимо узнать, что мог сообщить ее отец. Нужно было выяснить, почему мой враг был в его кафе в тот вечер.
Именно поэтому я дал обещание не лишать ее девственности.
Чтобы завоевать его доверие… и ее.
Конечно, я вставил фразу про «пока она меня не попросит», потому что это меня позабавило…
А также я дал старику понять, что его дочь в опасности, если он не будет сотрудничать.
И потому, что я хотел, чтобы она понимала, что именно произойдет между нами.
Я вспомнил старую фразу из фильма. Один генерал говорил о том, что покорить Древний Рим можно, завоевав любовь народа, а не угрожая ему своей армией.
Я НЕ уничтожу Рим, пока буду его завоевывать.
Именно так я относился к этой девушке.
Я мог бы легко взять ее… одолеть физически…
Но мне нужно было не только ее тело.
Мне нужна была ее душа.
Я хотел, чтобы она стонала — не от страха и боли, а от желания.
Хотел сломать ее…
Почувствовать, как ее невинность превратится в похоть, когда я заставлю ее кончать снова и снова.
Я знал, что мои братья не одобрят этого. Никколо, в частности, стал бы разглагольствовать о том, что я позволил своему члену руководить мной.
Но на самом деле она была ценна как предмет торга.
Я мог бы легко убедить старика раскрыть все свои секреты, заставив Адриано или Массимо пытать его дочь у него на глазах…
Но я бы скорее уничтожил Мону Лизу.
Поэтому я решил украсть Мону Лизу и забрать ее с собой.
Глава 6
Алессандра
Моим отцом был Дон Розолини.
Ты можешь называть меня Дарио.
Его слова эхом отдавались в моей голове, когда мы выходили из кафе.
Для меня он все еще был Il Mostro… монстром Тосканы…
Но, может быть, это был его отец?
Может быть, сын был не так плох…
Потом я напомнила себе, что он был мафиози и возглавил семью после смерти отца.
Каким бы он ни был, Дарио все равно оставался преступником и бандитом.
Если бы только он не был таким красавцем…
С такими завораживающими глазами…
Мы вышли на холодный ночной воздух. В мае в Тоскане днем теплый, но ночью может быть холодно.
Я прижимала одежду к груди, не желая, чтобы Дарио увидел мои соски под платьем.
По правде говоря, я не была уверена, что они были твердыми не только из-за холодного воздуха.
Молча укорила себя за слабость и добавила еще одну вещь в список грехов, с которым мне придется поделиться со священником на исповеди.
… хотя я бы опустила подробности того, что взгляд Дарио делал с моим телом.
Мужчины подвели меня к красивому черному седану мерседес, припаркованному на гравии у кафе. Адриано сел на водительское место, Массимо — на переднее пассажирское, а Дарио открыл для меня заднюю дверь.
— Какой джентльмен, — съязвила я.
Он только ухмыльнулся.
Устроившись на кожаном сиденье, поразилась тому, насколько оно мягкое и роскошное. Никогда раньше я не чувствовала ничего такого греховно приятного.
Дарио закрыл дверь, затем обошел машину с другой стороны и сел рядом со мной.
Адриано завел двигатель, звук которого больше походил на мурлыканье, чем на рев, и вывел машину на дорогу.
— Твой телефон, — сказал Дарио, протянув руку.
— Что?
— Твой мобильный телефон. Отдай его мне.
— Зачем?
— Я не могу позволить тебе общаться со всеми, с кем ты захочешь, не так ли?
Я хмыкнула и отдала свой телефон, который спрятала в собранной одежде.
Это была моя единственная роскошь — единственная вещь, связывающая меня с внешним миром.
Адриано наблюдал через зеркало заднего вида, как Дарио выключил телефон.
— Сколько лет этой штуке?! Когда ты его купила, десять лет назад?
— Я не так обеспечена, как некоторые маленькие богатые мальчики в этой машине, — огрызнулась я.
Адриано покраснел от гнева. Я испугалась, что моя вспыльчивость дорого мне обойдется.
Пока Массимо не фыркнул от удовольствия.
Я взглянула на Дарио, когда он убирал телефон в карман. Он тоже сдерживал улыбку.
Адриано что-то пробурчал себе под нос, но снова уставился на дорогу.
Мы ехали полчаса. Говорили очень мало. Дарио и остальные не делали попыток завязать светскую беседу, а я довольствовалась тем, что смотрела в окно на лунный свет, освещающий сельскую местность Тосканы.
Уже далеко за полночь мы свернули с небольшой двухполосной дороги на асфальтированную. Несколько минут мы ехали сквозь ряды кедров, затем оказались у стены высотой в десять футов с массивными железными воротами. Видимо, там находилась камера или какой-то датчик, потому что ворота медленно открылись, и «мерседес» проехал внутрь.
Еще несколько минут мы ехали мимо великолепных виноградников и фруктовых садов. Постепенно дорога пошла под уклон, и наконец мы оставили зелень позади, выехав на открытое пространство, и тут я задохнулась от удивления.
На вершине холма стоял огромный трехэтажный особняк, в котором было два больших крыла. Его крыша, покрытая шифером, блестела под луной, а из примерно четверти огромных окон лился теплый желтый свет.
Дом был похож на дворец из сказки… хотя я сомневалась, что она будет со счастливым концом.
Мерседес заехал на круговую дорожку перед особняком, где нас ждали четверо мужчин в черной одежде. Они открыли двери нашей машины и пробормотали что-то вроде «Padrone» (ит. — господин) и «Дон Розолини», когда мы вышли из нее. Дарио похлопал одного из них по плечу и кивнул остальным, когда мы проходили мимо.
На мгновение я подумала, что, возможно, это другие братья, но они остались позади, пока мы вчетвером поднимались по величественным мраморным ступеням к паре бронзовых дверей в передней части особняка.
Одна из дверей распахнулась, открыв огромный холл, украшенный хрустальными люстрами.
В дверном проеме появился красивый мужчина в белой рубашке. По цвету кожи и росту он был ближе к Дарио и Адриано, хотя и чисто выбрит. Его глаза озорно блестели, пока он разглядывал меня с ног до головы.
— А, так хозяин и его полезные идиоты вернулись с заложницей! — сказал он шутливым голосом. — По крайней мере, она красавица — спасибо небесам за маленькие радости.
Он взял мою руку в свою и поцеловал ее.
Он был очарователен, надо отдать ему должное.
— Никколо Розолини к вашим услугам, bella (ит. — красавица). Я приготовил для тебя комнату наверху. Филомена проводит и покажет твои покои. Пожалуйста, разложи свои вещи и освежись, а когда будешь готова, присоединяйся к нам внизу.
Он жестом указал на высокую пожилую женщину у подножия великолепной лестницы. У нее были седые волосы и морщинистое, как грецкий орех, лицо, но она стояла прямо в своем черном платье прислуги. И с добротой улыбалась мне.
— Следуй за мной, дитя, — сказала она с сицилийским акцентом и повела меня вверх по лестнице.
Я оглянулась, чтобы посмотреть, куда ушли остальные.
Адриано и Массимо уже входили в гостиную, расположенную в стороне от главного холла.
Дарио смотрел на меня голодными глазами, пока я поднималась по ступенькам…
… а Никколо махнул мне рукой.
— Кыш, кыш! У нас есть к тебе вопросы, так что не мешкай!
Я повернулась и последовала за старой сицилийкой.
Мне стало интересно, когда Никколо узнал обо мне. В конце концов я решила, что Дарио позвонил, пока я собирала свои вещи в спальне.
Филомена повела меня по длинному коридору на третьем этаже, мимо картин, которые выглядели так, будто им место в музее эпохи Возрождения. Вообще, весь дом напоминал музей, так много здесь было предметов искусства.
Наконец мы дошли до комнаты с деревянными дверями, и Филомена открыла их.
