— Спасибо, тренер, я чувствую себя хорошо.
Ложь во спасение ещё никому не вредила.
Тренер кивает и, распахнув дверь раздевалки, направляется в свой кабинет. Когда я поворачиваюсь обратно к скамейке запасных, достаю телефон и вижу запоздалое напоминание, которое я поставил ранее. Чёрт. Я забыл купить билеты на премьеру для мамы, папы и моего брата Адама. Конечно, я мог бы попросить их подождать меня на стадионе в день игры, но в эти выходные я планирую поехать домой в Бельвью. Конечно, у меня напряженный график на ближайшие пару недель перед началом сезона, но я хочу увидеть своих родителей, и я не хочу пропустить выражение лица Адама, когда он увидит билеты, которые я ему купил.
Обычно мои родители предпочитают сидеть поближе ко льду. Мой отец, Джеймс, заядлый хоккейный болельщик, и хотя я единственный игрок в семье, он не может насытиться НХЛ. Его страсть к хоккею — одна из причин, по которой я начал играть. Мы жили и дышали хоккеем, когда я был моложе, и они всегда находили деньги, чтобы помочь мне осуществить мои мечты. Моя мама, Дженни, оставалась дома с Адамом, потому что мы не могли позволить себе места в ложе, а более тихие места — единственный способ безопасно доставить Адама на матчи.
Адам страдает аутизмом и у него нарушения сенсорной обработки. Его слухозащитные устройства делают многое, чтобы заглушить шум, но, сидя в ложе, мы можем контролировать его окружение. Моим родителям не всегда было легко; они — лучшее, на что может надеяться ребенок, но получать посредственную зарплату, воспитывать двух мальчиков и бороться за будущее Адама — это нелегко, и нельзя отрицать, какое влияние это оказало на них. Адам живет в своём доме на другом конце города в течение недели и обычно приезжает домой на выходные, и время от времени я удивляю его и своих родителей билетами.
Я поворачиваю налево в конце коридора, когда мой путь пересекает зеленая вспышка. Я торможу, но слишком поздно; я прижимаю крошку к себе и практически падаю на собственную задницу, когда визг отражается от стен.
Поскольку я Джон Морган и в высшей степени неуместен, моя первая мысль — как бы я хотел услышать этот крик при других обстоятельствах. Моя вторая мысль, когда я поворачиваю крошку и проверяю, всё ли с ней в порядке, заключается в том, что да, я определенно хотел бы услышать этот крик при других обстоятельствах. Желательно, чтобы это включало в себя постель, обнаженную её и совершенно другой вид осмотра тела.
Что ж, трахните меня.
Всё, что я вижу, — это зелень, точнее, два больших изумрудных глаза, которые сочетаются с милым жакетом, наброшенным поверх струящегося черного летнего платья, которое при ударе задралось выше, чем следовало. Но, эй, я не жалуюсь. Вид её кремовых бедер заставляет мой член дергаться. К тому же от неё безумно пахнет; меня обдает волной кокосового аромата, не слишком сильного, но сладкого и вызывающего привыкание. Мне нужно успокоиться. Она миниатюрная, но такая соблазнительная в нужных местах. Эта женщина явно тренируется. Я почувствовал, как напряглось её крепкое тело, когда я прижал её к себе.
Я хочу снова обнять её. Сейчас.
— Эй, ты в порядке? — это всё, что может выдавить мой барахтающийся мозг, когда я наклоняюсь и протягиваю ей её сумку.
Повесив её обратно на плечо, она заправляет шелковистую шоколадную прядь волос за ухо и краснеет, густо краснеет. Если бы я не был так очарован, я бы более подробно оценил то, как её глаза скользят по моему телу, но всё, что я могу сделать, это дико уставиться на женщину передо мной.
— Прости, что э-э…врезалась в тебя. Я, э-э, торопилась за билетами и не смотрела, куда иду, — её первая фраза, обращенная ко мне, кажется, самая невнятная и бессвязная из всех, что я когда-либо слышал, но каким-то образом я мог бы слушать её на повторе. Её голос окутывает меня теплом и уютом. Несмотря на то, что это так банально, я чувствую себя как дома.
Прочищая горло и пытаясь восстановить хоть каплю самоконтроля, я улыбаюсь.
— Без проблем, я тоже спешил. Ты покупаешь билеты?
Конечно, она покупает билеты, придурок, иначе зачем она стоит у кассы?
От неё явно не ускользает мой идиотизм, когда она фыркает, отчего это звучит намного привлекательнее, чем должно было бы звучать фырканье.
— Не-а, я просто выводила свою собаку на прогулку.
Ах, вот она какая — дерзкая, саркастичная и остроумная…
Погодите, это британский акцент? Чертовски уверен, что она не звучит по-американски. Я игриво улыбаюсь и, прищурившись, смотрю на неё, когда она неловко переминается с ноги на ногу, показывая большим пальцем через плечо.
— Так что да, мне нужно купить билеты, пока я не опоздала домой, но спасибо, что спас меня…э-э…от падения.
Я стою и жду, когда она закончит, отчаянно желая услышать, какие билеты она берет, чтобы понять, когда я увижу её снова. Билеты для неё? Чёрт, я не подумал, что может быть они не для неё. Карен, которая работает в кассе, понизив голос, вручает таинственной женщине конверт, прежде чем посмотреть налево и заметить меня.
— Мистер Морган, что вы здесь делаете? Вы же знаете, что это зона общественного доступа.
Да, Карен, спасибо, что напомнила мне.
— Да, мне просто нужно забрать билеты для моих родителей и брата на начало сезона. Крисси сказала, что отложит несколько.
Карен натянуто кивает и, развернувшись, направляется в поисках билетов.
Стоя у кассы, я смотрю налево и вижу своего изумрудного ангела, которая стоит рядом, пока она кладет конверт в сумку и проверяет свой телефон, который, к счастью, выглядит так, будто пережил наш инцидент невредимым.
И всё же я не могу сдержать следующих слов, которые срываются с моих губ.
— Его нужно проверить? — я указываю на её телефон, на моих губах снова появляется игривая улыбка.
Она вскидывает голову, снова пригвождая меня своим пристальным взглядом.
— Проверить? — отвечает она в замешательстве.
Пользуясь случаем, я отвечаю.
— Да, я могу помочь тебе его проверить. Напишу тебе, чтобы убедиться, что он в порядке, возможно, позвоню, — я знаю, что это банальная фраза для знакомства, но, по-видимому, я схожу с ума от этой девушки. Как только она выйдет за эти двери, я, скорее всего, никогда её больше не увижу, и это вызывает у меня странное чувство беспокойства.
— Но как бы ты… — от осознания, её глаза устремляются на меня, и вместо игривого выражения в них, они, блядь, закатываются. На её хорошеньком личике написано безразличие. Ладно, я этого не ожидал. Не думаю, что когда-либо видел, чтобы женщина закатывала глаза, глядя на меня, особенно когда я заигрываю ей. Чёрт возьми, неужели моя игра потерпела крах?
— Ха! — усмехается она. — Я не даю свой номер незнакомцам, но высший балл за старания, дружище.
На этот раз я краснею. Можно с уверенностью сказать, что я с крахом прогорел.
Подождите. Незнакомцам?
Она меня не узнает. Вот дерьмо. Она явно не фанатка хоккея, а значит, вероятность того, что эти билеты для неё — ещё меньше. Да, я действительно всё испортил.
Я открываю рот, чтобы попытаться спасти то, что осталось от моего достоинства, как раз в тот момент, когда возвращается Карен.
— Вот, пожалуйста, мистер Морган. У меня есть для тебя три билета в ложу на следующую субботу, — она делает паузу. — Ты же знаешь, что игрокам не нужно забирать билеты, не так ли? Я мог бы отправить их прямо в службу безопасности.
Что ж, если раньше она и не знала кто я, то теперь уж точно знает.
Я хватаю конверт и засовываю его в карман, прежде чем поднять взгляд и обнаружить, что моя новообретенная навязчивая идея разинула рот и медленно отступает. Она явно слышала мой разговор с Карен, поскольку румянец, ранее окрашивавший её щеки, вернулся.
Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, что угодно.
Но уже слишком поздно. Она поднимает левую руку и машет мне чем-то похожим на неуклюжий британский королевский жест, а затем исчезает за двойными дверями и, вероятно, навсегда из моей жизни.
