тоном.
— Но это не правильно. Клим… Я же извинилась. Что опять не так?
Я дрожу и обнимаю себя руками. Не от холода, нет. От горькой обиды. И вроде бы ничего такого не произошло, а все равно тошно.
— Одевайся, — выключает душ и набрасывает мне на плечи махровый халат.
Ушел от ответа.
Завязываю узел на животе и иду за ним. Клим начинает поспешно одеваться.
— Ты куда?
— На работу.
— Ясно. Думала, что ты побудешь со мной. У прислуги выходной, мы могли бы… — пожимаю плечами. — Пожарить шашлык, например.
— Нет, — режет. — Я занят сегодня. Можешь пригласить Андрея.
— Андрея? — переспрашиваю возмущенным шепотом.
— Да. Моего друга. А что? Он составит тебе компанию.
Его голос звучит странно, будто… с нотками ревности. Но ревновать к своему другу глупо! Я даже не смотрю в его сторону. Или Клим взбесился из-за сцены во дворе, когда Андрей трогал мое плечо? Неужели этот невинный жест мог вывести его из себя?
Клим очень ревнив, но, как мне кажется, это уже перебор.
— Мне не нужен Андрей, мне нужен ты, — обиженно поджимаю губы.
Клим уехал, оставив меня одну. Сижу и смотрю в одну точку, совершенно не понимая, что происходит в моей жизни. Ясно одно: Сонька растрепала какую-то сплетню про нашего ребенка.
Мало ли, что ей могло померещиться? Да и зависть к успешной однокласснице никто не отменял. У меня богатый муж, а у нее — никого. Оба бывших её супруга сбежали, не став терпеть гадкий Сонькин характер.
Нахожу в себе силы собраться и поехать в город. К Казаковой. Она торгует на рынке фруктами. Так что найти её не составит труда.
Гоню по трассе, ловля себя на том, что превышаю скорость. Я без ребенка, поэтому так разогналась.
Притормаживаю, чтобы вписаться в поворот. Не хватало еще попасть в аварию.
Паркую Джип возле рынка и иду в павильон. Сегодня выгляжу несколько небрежно — нет настроения выряжаться. Волосы на макушке собраны в пучок, джинсы палаццо, футболка.
Сонька, стоящая за прилавком в грязном фартуке, замечает меня и поджимает губы. А мне хочется метнуть в нее яблоко. Я даже взяла его в руку.
— Чего тебе? — спрашивает бывшая одноклассница.
— Что-то ты не слишком любезна с покупателем, а, Сонь? — перекатываю в руке зеленый фрукт.
— Ты ж не за покупками пришла, — фырчит, как ежиха.
— Верно. Поговорить с тобой хочу.
— Ну, говори.
— Ты кому показывала наше с сыном фото?
— Кому надо, тому и показывала, — отвечает дерзко.
— Почему кто-то сказал моему мужу, что ребенок не от него?
— А что, от Клима что ли? — издает противный смешок, и я прицеливаюсь в нее яблоком.
— Так, положь фрукт на место! — хмурится она.
— Сонь, я ж засужу тебя, — сощуриваюсь и бросаю яблоко обратно в ящик.
— Да-а? А за что? Я что ль виновата, что ты гуляла с другим пока муж по полям разъезжал?
За моей спиной кто-то стоит. Оборачиваюсь и вижу двух любопытных теток.
— А вы чего тут стоите, уши развесили? — набрасываюсь на них. — Идите, куда шли.
— Грубиянка! — говорит одна.
— Хамка, — поддерживает ее вторая.
Я не привыкла хамить людям, но сейчас нет выбора. Мне тут свидетели не нужны, чтобы еще больше усугублять ситуацию. К счастью, обе тетушки уходят.
— Да не гуляла я ни с кем! — почти кричу.
Нервы на пределе. Я ненавижу, когда меня обвиняют в том, чего я не совершала.
— Да мне то что? — пожимает плечами Сонька. — Мужу иди это рассказывай.
— Просто закрой свой поганый рот и удали снимок. Прямо сейчас!
— Да пожалуйста, — хмыкает.
Бывшая подруга берет в руки телефон и демонстрирует мне снимок, потом нажимает кнопку удалить.
— Взвесь мне два килограмма бананов. Мой замечательный муж их очень любит. А я люблю его.
— Угу.
Одноклассница протягивает мне связку желтых фруктов и говорит ядовито:
— С вас двести рублей.
Протягиваю ей пятитысячную купюру.
— У меня нет сдачи.
— Так пойди и разменяй.
Недовольно бурча что-то себе под нос, Сонька уходит с купюрой к своим товаркам.
Я хватаю ее телефон, лежащий на прилавке, и лезу в переписки. Пароля к счастью нет. Я это поняла, когда она взяла в руки гаджет при мне.
«Гляди Регинкин отпрыск на Милованова похож», — пишет Соня какой-то Ритке.
«Точно, копия Андрюха», — отвечает эта самая Ритка со смеющимся до слез смайликом.
«Ну, он моложе Колесникова, да и все знают, какой бабник. Вот и жену друга затащил в постель».
«И ребенка ей заделал. А Клим, похоже, ничего не знает. Совсем идиот, да?» — и обилие издевательски смеющихся рожиц.
«Я скинула в фермерский чат фоточку мужикам» — признается Сонька подруге.
«Правильно».
«А может Клим этот, куколд? Которые тащатся от измен жены. Они специально на молодых женятся, чтоб те гуляли от них».
«Фу, гадость, прости господи».
«А еще скромницу из себя строила наша барыня, да? А сама шалава!»
Закрываю переписку и ощущаю боль в висках. В глазах потемнело, к горлу подобралась тошнота.
Что, черт возьми, за хрень? Я не спала с Андреем никогда. Мой ребенок от Клима!
Эти две кумушки опорочили мою семью. Полили грязью. Теперь понятно, почему мой муж такой глубоко несчастный и грубый. У мужиков есть фермерский чат, где они обсуждают всякое разное. Откуда у Соньки доступ? Наверняка, очередной любовник пригласил.
Что же мне делать? Как доказать свою невиновность?
Ну, конечно, провести анализ ДНК и закрыть рот этим курицам.
Возвращается Сонька и отсчитывает мне сдачу. Забираю деньги и окатываю ее напоследок презрительным взглядом:
— Ты просто завистница, — говорю ей. — Ты всю жизнь мне завидуешь. Я замужем за самым богатым человеком в городе, подарила ему сына, и весь день занимаюсь, чем захочу. А ты и в снег и в дождь стоишь за прилавком в грязном фартуке, получая при этом копейки. Жизнь удалась, да, Сонь?
Разворачиваюсь и ухожу, еле-еле сдерживая слезы. Я не сука и не стала бы принижать человека просто так. Эта гадина заслужила, потому что разносит обо мне сплетни.
— Клим тебя вытурит и новую жену возьмет! — кричит мне вслед Казакова. — Еще моложе, чем ты!
Ускоряю шаг, потому что дико хочу вернуться и оттаскать ее за волосы. Это глупо. Нас снимут на видео и зальют в интернет. И вот тогда я точно опозорю мужа на весь белый свет. Нельзя.
В машине даю волю слезам. Надо освободиться от них.
На секундочку допускаю мысль о разводе и реву. Нет, нет, я не хочу разводиться с ним. Я докажу ему свою
