Когда я одеваюсь, я осознаю, какая возможность у меня появилась. Он оставил меня одну в своей комнате. Ему следовало бы быть осторожнее. Он как будто просит меня заглянуть в его спальню. Он знает, как мне все интересно. Я ни за что не могу упустить такую возможность. Возможно, у меня ее больше никогда не будет.
Я начинаю выдвигать ящики. Первый — в прикроватной тумбочке. В нем только два пистолета и складной нож.
— Ладно, дальше. — Я смеюсь, закрываю ящик и перехожу к следующему. Я вскрикиваю, когда чья-то рука обхватывает меня. Прежде чем я понимаю, что происходит, меня отрывают от пола.
Тирнан швыряет меня на кровать. Я тяжело выдыхаю и начинаю садиться. Ладно, я это заслужила. Он стоит передо мной в спортивных штанах и рубашке.
— Доброе утро, — говорю я, одаривая его широкой улыбкой.
Он качает головой, глядя на меня.
— Уже полдень.
— Что?
— Тебе нужен был хороший сон. Я уверен, что это утомительно — ставить мишень себе на голову.
— Что это значит? — Я спускаю ноги с кровати.
— Я не знаю. Может быть, это как-то связано с тем, что твое имя мелькает на всех новостных каналах.
— Я должна была это сделать. — Я вздергиваю подбородок. Я ни капли не жалею о том, что сделала. Этих людей нужно было разоблачить. Я не смогла бы жить спокойно, если бы не рассказала о том, что узнала. Я бы сделала это снова, не задумываясь.
— Знаю, но дело не только в этом. Я знаю тебя всего несколько дней. Сначала появляешься ты, вторгаясь на нашу территорию. Ты понятия не имела, во что ввязываешься в этой чертовой глуши. Затем ты начинаешь рыться в чьих-то вещах — того, о ком ты уже знаешь, что он убийца. Ты не заботишься о собственной безопасности. Я потрясен, что ты прожила так долго. Уверен, что к списку, который ты уже сделала, можно добавить миллион других вещей. — Его лицо становится серьезным, когда он говорит о моей безопасности.
Я не отвечаю. Он проводит рукой по лицу, выглядя расстроенным.
— А тебе-то какое дело? На самом деле ты за меня не отвечаешь, и когда я уеду отсюда, то уж точно не будешь.
— Тебе нужен кто-то, — бросает он в ответ.
— У меня есть один отец, другой мне не нужен. — Я хватаю с кровати подушку и бью его ею, прежде чем выбежать из его комнаты. Я не успеваю далеко пройти по коридору, как мои ноги снова отрываются от пола. Тирнан перекидывает меня через плечо.
— Здесь все в порядке? — Я слышу, как Аврора спрашивает.
— Он грубиян! — Кричу я.
— Да, они все такие. Это их фишка. Развлекайтесь.
— Помогите мне, — кричу я. — Опусти меня.
— Не сопротивляйся. Легче сдаться. — Кажется, дальше я слышу Кловер.
Чья-то рука опускается на мою задницу, заставляя меня вскрикнуть.
— Отпусти меня. — Я извиваюсь. Я хватаю его сзади за штаны, намереваясь оттянуть ему трусы, но он снова швыряет меня на кровать.
— Ты же не пойдешь туда в таком виде. — Я оглядываю себя. На мне спортивный лифчик и шорты для бега.
— Это моя одежда для тренировок.
— Больше нет. — Он складывает руки на груди.
Я сажусь.
— Ну вот, опять ты пытаешься быть моим папочкой. — Я сердито смотрю на него.
От его взгляда я с трудом сглатываю. Я облизываю губы и говорю себе, что он не причинил бы мне вреда. Но есть что-то еще, что потрескивает в воздухе между нами, как провод под напряжением. Это то же самое притяжение, которое всегда возникает, когда мы вместе в комнате.
— Я думаю, в этом-то и проблема с тобой. У тебя нет папы. — Его рука обхватывает мою лодыжку, и он начинает стаскивать меня с кровати. Я переворачиваюсь и пытаюсь вырваться, но это бесполезно. Он продолжает тянуть меня вниз по кровати, пока мои ноги не свешиваются с края. Моя грудь прижата к матрасу.
Я оглядываюсь на него через плечо.
— Лучше не надо. — Я свирепо смотрю на него.
Он приподнимает брови.
— Ты собираешься переодеваться?
— Нет, — огрызаюсь я. У меня перехватывает дыхание, и я радуюсь, что моя грудь лежит на матрасе. Мои соски так затвердели, что он мог бы их увидеть. Мой клитор пульсирует. Я облизываю губы, ожидая, когда его рука опустится на мою попку.
О Боже. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Пульсация усиливается вместе с моим дыханием. Мое тело кричит, чтобы он сделал это. Чтобы он дал мне хоть какое-то облегчение. Что со мной не так? Что, черт возьми, происходит?
— Просто сделай это!
Он медленно опускает руку. Его ладонь опускается на мою попку. Я отворачиваюсь, не желая, чтобы он видел мое лицо и то, насколько я сейчас возбуждена. Затаив дыхание, я жду, когда его ладонь с силой опустится на мою попку, но острая боль так и не появляется. Разочарование наполняет меня, когда его пальцы лишь скользят вниз по изгибу моей задницы. Желание закричать почти переполняет меня, но я не доставляю ему такого удовольствия.
Затем я чувствую, как он опускается на меня. Его тело сильнее вдавливает меня в матрас.
— Ты не можешь указывать мне, что делать. Поняла, Рыжая? — Его губы прижимаются к моему уху, его возбужденный член прижимается к моей заднице.
Я понимающе киваю, его тело такое горячее и твердое на моем. Боже мой, я погрузилась в эротический сон, и я здесь ради этого.
— Хорошая девочка. — Это его последние слова перед тем, как он отстраняется, унося с собой все свое тепло. Затем его рука с силой опускается на мою задницу, заставляя меня вскрикнуть. — Ты не сможешь пойти в спортзал в этой одежде, — говорит он, прежде чем повернуться и направиться к двери. Я снимаю ботинок и швыряю его через всю комнату. Он поворачивается как раз вовремя, чтобы поймать его, прежде чем тот успеет его ударить. — Тебе придется постараться еще больше.
Затем он уходит. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься за ним. Вместо этого я подхожу к двери и захлопываю ее. Я прислоняюсь к ней и гадаю, что, черт возьми, здесь только что произошло. И почему я пытаюсь придумать, что еще можно сделать, чтобы это повторилось?
Глава 6
Тирнан
Она подбирается ко мне. Мне следовало бы убежать от нее, но нет. Я был на ней сверху.
— Господи, Лаки. — Я ловлю себя на том, что в отчаянии произношу свое прежнее имя, шагая по заснеженной окраине охотничьего домика. Я оставил это имя позади, умер и похоронен в Джерси. Теперь я Тирнан, девичья фамилия моей матери, Айриш. Я больше не Максимиллиан Лучано. Не то чтобы меня когда-либо звали Максимиллиан. Всю свою жизнь я был Лаки. Пока не перестал им быть.
Я прижимаю винтовку к плечу и смотрю в прицел, медленно осматривая соседний хребет. Если эти голливудские извращенцы пошлют кого-нибудь за моей Дафной, они за это поплатятся. У меня просто руки чешутся убить кого-нибудь. Может быть, это утолило бы мою растущую потребность почувствовать покорность Дафны, увидеть ее красную попку под моей ладонью и влажную от возбуждения киску.
Мое дыхание вырывается белыми клубами, когда я переваливаю через гребень, а затем смотрю вниз, на городок Фрозен-Фоллс. Сегодня тихо, всего несколько машин. Но шериф все еще припаркован возле поместья, ставшего отелем, где неделю назад произошел инцидент. Я ухмыляюсь, вспоминая, как мне там было весело, как я отправил наемников к их создателю. Хорошие были времена. Любого, кто попытается причинить вред Дафни — или любой другой женщине в доме — постигнет та же участь.
Я закидываю винтовку обратно на плечо и продолжаю идти, мои мысли постоянно возвращаются к назойливой рыжеволосой женщине. Я уверен, что она рылась в моих вещах, пытаясь понять, откуда она меня знает. Но Лаки мертв. Я Тирнан, и возрождение этой мертвой части меня приведет к большему количеству неприятностей, чем я могу себе представить. Старые долги. Старые вендетты.
Убедившись, что все чисто, я возвращаюсь в дом, стряхиваю снег с ботинок и вешаю их вместе с пальто в шкаф. В воздухе витает что-то сладкое, наверное, еще один торт от Авроры. Но это не та сладость, которая меня интересует. Где Дафна?
