— И где же состоялись смотрины? — с улыбкой спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно.
— На Харли-стрит.
— А-а…
— Я же говорила тебе, что сегодня утром собираюсь к своему хирургу, — проворчала она.
— Конечно, милая. Что на этот раз?
— Просто убрать одну-две складочки, чтобы по-прежнему казаться тебе красивой, — кокетливо сказала Джорджиана и слегка похлопала себя по подбородку.
— Угу. — Он опять улыбнулся, как снисходительный отец, потакающий своей тщеславной дочери.
— Я вышла после приема и собиралась уезжать, когда увидела ее. Думаю, это судьба, — заключила она. Ее улыбка отражала удовлетворение и предвкушение.
Дейнман занервничал. За внешней мягкостью Джорджианы скрывалась способность к бурным страстям. Даже к неистовству и насилию. Он знал это, потому что до того, как стать женой, она много лет была его пациенткой. Он долгими часами исследовал ее прошлое, ее потаенные мысли и страхи. Наверное, он знал Джорджиану лучше всех — как профессиональный врач, как друг и, наконец, как муж.
Джорджиана была на удивление мирной и спокойной женой. Некоторые могли бы назвать ее слабой. Но Дейнман считал иначе. Его уверенность основывалась не на теории, а исходила из поступков жены, свидетелем которых он являлся в прошлом. Ее поступки отличались неистовством и питались сумасшедшей ревностью.
Во всех нас живет способность ко злу, размышлял он. Каждый человек — ходячая бомба, бочка с порохом. Но большинству редко приходится открывать предохранительный клапан.
Дейнман знал, что брак Джорджианы и Сола уже дал трещину, когда на сцену стремительно ворвалась Тэра. Она стала той последней каплей, легкое давление которой сорвало клапан.
— Она выходила от своего гинеколога, — сообщила Джорджиана, наклонившись над столом и понизив голос. Ее глаза сияли лихорадочным блеском, и у Дейнмана не оставалось никаких сомнений, что она страшно возбуждена и готова разорваться от фантастических предположений.
Глядя на то, как жена ковыряет еду, он размышлял, почему Тэра снова заинтересовала Джорджиану. Чем она ее задела?
— Интересно, зачем ей понадобился гинеколог, — задумчиво произнесла жена.
— Причин может быть сколько угодно, — ответил Дейнман.
— Не думаю, что Тэра больна. — Джорджиана наколола на вилку креветку. — Выглядит она замечательно.
— Сейчас к врачам ходят в основном здоровые люди, которые хотят, чтобы с ними немного повозились: прописали что-нибудь или просто проявили заботу и внимание.
Джорджиана улыбнулась ему и сказала:
— Ты был добр ко мне. Когда я переживала весь этот ад, ты единственный, кто действительно слушал и сочувствовал мне. — Она коснулась его руки и отвела взгляд, внезапно ставший туманным и отрешенным. — Ад, — вполголоса повторила она.
Обычно спокойный и не слишком эмоциональный, Дейнман ощутил острую тревогу. Как скоро наступит день, когда ему придется сообщить жене секреты, которые он долго держал при себе?
Рафаэль вышел из дому и направился к винодельне. Алессандра следила за ним из окна спальни. Он остановился, обернулся, заметил жену и помахал ей рукой. Она, как обычно, послала ему в ответ воздушный поцелуй.
Несмотря на враждебность Савентосов десять месяцев их брака были идиллией. Возможно, подумала Алессандра, отходя от окна, именно эта враждебность и сблизила их с Рафаэлем. Иногда ей казалось, что у них тайная любовная связь, заставлявшая их удовлетворять страсть урывками, в промежутках между работой Рафаэля, ее занятиями с лошадьми и какими-то домашними делами.
Их отношения сохранили новизну и свежесть первой ночи. Страсть не теряла накала и была бурной и одурманивающей.
Она любила выражение глаз Рафаэля в ту минуту, когда муж притягивал ее к себе, давая понять, как много она для него значит. Оставаясь вдвоем, они говорили по-испански. Алессандра все лучше и лучше осваивала испанскую речь и вскоре открыла, что нет языка, более подходящего для любви.
Но их соединяли не только пыл и радость секса. Ей нравилось просто жить с ним, разделять подъемы и спады его настроения, обсуждать проблемы, возникавшие на работе, и сочувствовать, когда Изабелла устраивала очередной скандал.
— Ужасная женщина, — с улыбкой пробормотала она, доставая из дальнего угла шкафа маленькую белую коробочку.
С легким вздохом она вошла в ванную, отвернула краны и заперлась в ней.
Только здесь, при закрытой двери и шуме льющейся воды, заглушавшей все звуки, она чувствовала себя в безопасности для совершения ритуала, который с недавних пор стал частью ее жизни.
Открыв блестящую коробочку, она достала из нее все необходимые принадлежности для проведения анализа и разложила их на полке. Это были два пластиковых флакончика и маленькая пипетка. Инструкция, которую Алессандра тщательно перевела на английский, сообщала, что в жидкости одного из флаконов должен образоваться кружок красноватой или синеватой взвеси. Если цвет будет синим, то результат анализа положительный.
Алессандра сидела на краю ванны и старалась быть спокойной. Когда она делала тест впервые, пять минут, необходимые для действия реактивов, показались ей вечностью. В дальнейшем Алессандра испытывала не меньшее напряжение. Каждый раз она приступала к процедуре с огромной надеждой, а по прошествии пяти минут испытывала страшное разочарование. Синий кружок так и не появлялся.
Но сегодня она была очень терпелива, потому что месячные задерживались уже на шесть дней. Все внутри сжималось от мучительной надежды.
Из суеверия Алессандра старалась не думать о том, как эту радостную весть встретит Рафаэль.
Упершись босыми ступнями в кафель, она раскачивалась всем телом, теребила косу, а затем обхватила руками живот. Со стороны могло показаться, что она молится.
Алессандра взглянула на часы. Пять минут еще не прошло. Она посмотрела на флакончики. Никакого цвета, только белый отблеск просвечивающего сквозь них кафеля. Она зажмурилась и прошептала:
— Пожалуйста, пожалуйста!
Когда прошло десять минут, она медленно подошла к полке, вылила содержимое флаконов в унитаз, сложила все в коробочку, завернула ее в белый целлофановый пакет и сунула на дно дорожной сумки, которую предстояло вернуть в шкаф.
Полная горя, она залезла в ванну. Лежа в теплой воде, она почувствовала знакомое тянущее ощущение, предвещавшее начало месячных.
Оттавио прыгал великолепно. Тренируя его всю весну и начало лета, вставая с зарей, как для молитвы, чтобы выгулять его до начала жары, Алессандра привела коня к пику формы. С тех пор как она села на Оттавио, его шаг стал чуть не вдвое длиннее. Природный талант поджимать передние ноги при взятии барьера отточился до совершенства; кроме того, жеребец научился не сбиваясь набирать скорость и срезать углы.
