— Я? — Евгения в растерянности открыла рот, и это рассмешило мать.
— Я дам тебе свой кулон, Мария — свой. А потом ты полетишь в Нюрнберг, к казначею Эрике. На все это у нас только четыре дня.
Евгения чувствовала, как кровь давит на виски, она словно пытается вытеснить мысль, давно и тупо засевшую в голове. Как же она поедет? Ведь Костя там, на Родосе! Он живет в доме Марии.
Но, глядя на сосредоточенное и снова уверенное лицо матери, вспомнила, что не спросила о главном для них обеих.
— Сколько, ты думаешь, придется заплатить? — голос Евгении прозвучал хрипло.
— Дмитрий Павлович прикинул. — Мать назвала сумму, от которой брови Евгении взмыли вверх.
— Ого! Не слабо!
— Он сказал, что это мизер. Потому и банкротят, чтобы купить за бесценок.
— Если так, то эти таинственные люди сработают на нас, — улыбнулась Евгения. — Знаешь, мама, Вадим сказал одну фразу, которая мне понравилась.
— Только одну? — мать насмешливо посмотрела на дочь.
— Нет, мне понравилось все, что он говорил. Вернее, почти все, — уточнила она, вспомнив показательный стриптиз. — Но в этой — суть того, что происходит.
— Я слушаю.
— Стоит сделать что-то осмысленное, как найдутся люди, готовые превратить это в бессмысленное. Примерно так.
— Гм…м… Получается, как говорили раньше: ни себе ни людям, — заметила Ирина Андреевна.
— Да.
— Итак, паспорт у тебя есть, виза — не проблема, в общем, я даю тебе свой кулон, звоню Марии, и ты летишь.
Евгения молча кивнула. Она уже встала и пошла к двери, когда зазвонил ее мобильник.
Она поднесла трубку к уху, потом отстранила. Какой-то странный звук. Похож на урчание. Снова прижала к уху трубку. Урчание повторилось, отчетливо. А следом — смех.
— Говорит Фруська, — сказал мужской голос.
— Ох, это вы, Вадим! — Она засмеялась. — Поверенный в рысиных делах.
— Нет, это она сама. Но поскольку вы никогда не говорили с ней по телефону, то не узнали ее голос. Он сытый, правда? Фруська, повтори, — приказал он.
Евгения снова услышала тяжелое дыхание и что-то, похожее на мяуканье.
— Переведите, пожалуйста, — попросила она.
— Она благодарит вас за вкусный завтрак. Все тропические фрукты ей по нраву. Но больше всего — кусочки киви.
Евгения засмеялась.
— Вы скормили ей мюсли?
— Боюсь, теперь мне придется кормить ее этим продуктом до конца моих дней. — Вадим шумно вздохнул. — Никогда бы не подумал, что у дам всех пород на редкость одинаковые вкусы.
— Всегда приятно узнать что-то новое, разве нет? — кокетливо спросила Евгения.
— Если честно, я звоню, чтобы узнать, как ваши дела. Мне что-то тревожно за вас.
— Я улетаю в Грецию, — сообщила она.
— Проблемы?
— Ну… — Ей хотелось рассказать и в то же время — с какой стати? Кто он ей? Случайный попутчик, который оказался рядом?
Она умолкла, но ей не нравилось собственное молчание. Невежливо. В конце концов, молчание по телефону дорого обходится тому, кто звонит из Сибири.
— В Грецию, — между тем повторил он. — Мой совет: не забудьте подальше убрать пузырек с «отманкой», когда встретитесь с Костей, — он тихо засмеялся.
Евгения расхохоталась.
— Вы не про то подумали. Я в Грецию не за тем. Я еду по делу.
— Тоже мне, новость, — осадил он ее. — Мы все ездим по делу, даже ходим. Без дела со стула не встанем.
— У нас проблемы с хозяйством, — выдохнула Евгения. — Большие. Все так, как вы предсказывали.
— Предсказывал? Я не гадалка. Я нарисовал типичную картину, не более того.
— Нас обанкротили. Выставляют на аукцион.
— Новость плохая. Но ее можно сделать хорошей. Купите свою ферму за бесценок. Вам нужны деньги? Сколько?
— Да, нужны. Мы знаем, где взять, — сказала Евгения.
— Видите, уже хорошая новость. Если понадобятся еще, скажите мне. Я тоже знаю, где взять.
— Спасибо, — поблагодарила Евгения.
— Желаю успеха. Я должен вам признаться… Впрочем, за тем я и звоню, — тихо продолжал он, — вы у меня вызываете чувство, о котором я почти забыл. — Она внутренне сжалась. Не собирается же он объясняться ей в любви? — Доверие.
От сердца отлегло.
— Спасибо, — просто повторила она.
— Я готовлю вам подарок на свадьбу, — уже другим тоном заявил он.
— Ох, боюсь, вам придется держать его у себя слишком долго, — засмеялась Евгения.
— Не могу — испортится.
— У вашего подарка есть срок годности? — насмешливо спросила она.
— Есть, но не годности. Он увеличится в размерах, тогда вам с ним не справиться.
— Шутите, да?
— Я говорю серьезно. В общем, Евгения, у вас все будет в порядке. Я за вами слежу.
Закончив разговор, Евгения вдруг поняла, насколько изменилось ее настроение. Теперь все будет в полном порядке, раз так говорит Вадим. Он — еще один человек, который позволяет себе быть самим собой…
Костас рассматривал Венеру Морскую. Маленькая, изящная, из белого мрамора, она стояла в зале археологического музея и наполняла его особым покоем. Хотя, казалось бы, она — морская, значит мятущаяся. Но она глубокая, и нужна высокая волна, чтобы нарушить ее покой.
Ему всегда доставляло удовольствие разглядывать эту скульптуру. В самый первый раз, когда увидел ее, он почувствовал, как все тело отозвалось. Она же мраморная копия Евгении!
Потом он посмеялся над собой. Если сказать ей, на кого она похожа, Евгения поколотила бы его. Маленькими кулачками в грудь. Тук-тук-тук… Да войдите же! — хотелось крикнуть ему всякий раз, когда она так поступала, но он сдерживал себя.
Она, конечно, поколотила бы его за такое сравнение — эта красавица была гораздо полнее ее. Но если бы Евгения немного поправилась, то любой скульптор с вожделением заполучил бы подобную модель.
Он заметил, что в Греции до сих пор украшают дома копиями древних скульптур. В специальном магазине он мог найти все, что вынуто из земли ценного в результате раскопок. У каждой вещи есть паспорт, подтверждающий, что копия выполнена таким-то скульптором.
Сегодня он прошелся по старому городу, внутри толстых стен его можно всякий раз заметить то, чего не видел прежде. Как, например, сегодня.
По здешним традициям в выходные родственники собираются вместе, жарят на вертеле козленка, прямо перед домом, на такой узкой улочке, что протяни руку из своей двери, и ты поздороваешься с соседом напротив.
Костас не переставал изумляться ловкости водителей, которые не только протискивались на своих разнонациональных «мини» между стенами домов, но и разъезжались со встречными машинами. Сам он едва не натолкнулся на очаг, свернув в такой переулок.
