— Я чертовски серьезен, Шайлер.
— Я понимаю.
— Прошу тебя остаться здесь и предоставить это дело, в чем бы оно ни заключалось, мне.
Она потянулась к нему и взяла его ладони в свои:
— Я не могу этого сделать, Трейс.
Он крепко выругался про себя.
— Черт возьми, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — сказал он вслух.
Шайлер бросила ему в лицо его же слова:
— А я, черт возьми, боюсь за тебя. — Затем она прибавила в свое оправдание: — Поверь мне, Трейс. Я гораздо крепче, чем ты думаешь.
Это не убедило его.
— Но, Шайлер…
— Либо мы оба занимаемся этим делом, либо не занимаемся им вообще. — Она отвечала за каждое свое слово.
— Ты упрямая, своевольная девчонка, — заявил он, и это был совсем не комплимент с его стороны.
— А ты упрямый, своевольный мужик, — не осталась она в долгу. — А теперь давай обсудим наши планы.
Ему это вовсе не нравилось, но, как понял Трейс, его одобрение здесь не требовалось.
— Во-первых, надо выбраться на улицу так, чтобы нас никто не заметил.
Шайлер внимательно слушала его.
— Понятно.
— Нам надо прокрасться вдоль задней стены дома под прикрытием сумерек и теней. Затем пойдем напрямую. И никаких фонарей.
— Без фонарей, — повторила она.
— Вопросы?
Лицо Шайлер было белее снега.
— Только один.
— Какой?
— Мы возьмем с собой оружие?
— Оружие?
— Ружья, ножи?
Трейс заметил, что ее руки слегка дрожат. Он постарался подбодрить ее:
— Разве твой смертоносный зонтик не с тобой?
Шайлер попыталась улыбнуться:
— Со мной.
— А еще у тебя есть я, — напомнил он. — Что же, кроме этого, может понадобиться женщине?
Она решительно повернула голову, высоко задрав подбородок, затем потянулась к нему и успокаивающе потрепала по руке:
— Ты абсолютно прав.
Трейс громко выдохнул воздух.
— Готова?
Шайлер коротко кивнула:
— Готова.
— Не забывай, что двигаться надо тихо.
— Не забуду. В прошлый раз я посреди ночи выскользнула из дома незамеченной — и никто так и не узнал об этом, — напомнила она ему не без гордости. — За исключением, конечно, тебя, — но ведь и ты выглянул в окно и увидел меня лишь случайно.
С этим Трейс не мог не согласиться. Он перешел к следующему вопросу:
— Как только мы достигнем леса, говорить будем лишь в случае крайней необходимости, и то шепотом. В остальное время будем общаться при помощи жестов.
Шайлер с сомнением посмотрела на него:
— А что, если будет слишком темно, чтобы мы могли видеть руки друг друга?
— Тогда ты будешь при мне, как приклеенная, — произнес он с мрачноватой радостью в голосе.
— Это для меня совсем не сложно, — по-видимому, без всякой задней мысли ответила она.
Трейс покачал головой:
— Ты удивительная женщина.
То же самое она думала о нем.
— А ты удивительный мужчина.
— К тому же еще и быстрая.
— Ты тоже.
— Я имел в виду, быстро все схватываешь.
— Я так и поняла.
Трейс задержал руку на дверной ручке.
— Я уже немного подзабыл, как это делается.
— Уверена, это как ездить на велосипеде, — подбодрила она его. — Никогда по-настоящему не забываешь, если когда-то умел.
Они спустились вниз по лестнице — Трейс впереди, Шайлер сразу вслед за ним — совершенно бесшумно отключили сигнализацию и вышли из дома через дверь в кухне.
Они двигались быстро, тихо, безмолвно, не издавая ни единого лишнего звука.
Ночная тьма была им другом.
Передвигаясь с одного затененного места на другое вдоль задней стены величественного дома, они обогнули живую изгородь из тиса высотой в половину человеческого роста и направились к лесу.
Они двигались бесшумно. Растворились в ночи. Они никого не видели, и никто не видел их. Огромные каштановые деревья могли послужить им защитой. Трейс и Шайлер перебежали под их сень, прижались к стволам, чувствуя спиной шероховатость коры.
Оба затаили дыхание.
Перебегая от дерева к дереву, они приближались к тому месту, откуда доносился услышанный Трейсом слабый звук и уже заметный сквозь ветви деревьев мерцающий свет.
Но самым громким звуком для Шайлер оставался стук ее собственного сердца.
Они почти миновали небольшую лесную полянку, когда она рукой подала Трейсу знак остановиться.
Вот!
Трейс тоже увидел. Кто-то — или что-то — скрывался во мраке леса.
Им пришлось действовать по обстоятельствам. Вместо того чтобы направиться прямо к таинственным огням, они сделали крюк. Идти было нелегко. Шайлер чувствовала, как ее лицо царапают ветки, ощущала кровь на своих губах.
Свою собственную кровь.
Позади поваленного дерева они припали к земле и медленно выглянули из-за ствола. В этот миг из-за легких слоистых облаков выглянула луна. В ее свете они смогли разглядеть фонарь и смутные очертания человеческой фигуры.
Земля была влажной. Трейс потянул ее за слаксы, и Шайлер присела на корточки рядом с ним. Он захватил горсть земли и размазал ее по своим щекам, скулам и лбу. Затем, прежде чем Шайлер сама успела что-то предпринять, проделал то же самое с ней. Она понимающе кивнула.
Затем помотала головой из стороны в сторону.
— Что это значит? — прошептал Трейс прямо ей в ухо, повторяя ее жест.
Шайлер произнесла одними губами:
— Ничего.
— Ничего?
Что-то в происходящем насторожило ее. Она приблизила губы к его лицу и прошептала:
— А что, если там не один человек?
Трейс почесал в затылке. Он снова потянул ее за ствол дерева и только здесь произнес:
— Ничего, разберемся.
Вот, похоже, и разобрались. Первый, кого они увидели, пробравшись сквозь заросли ближе к источнику света, был Джонни Грант.
Второй была женщина.
Шайлер чуть шевельнула губами:
— Элейн Кендалл?
Трейс утвердительно кивнул.
Что же агент по недвижимости делает ночью в лесу Грантвуда? Шайлер знала, что агенты работают день и ночь, но это было уж слишком.
Она взглянула на серебристый шар в небе. Сегодня луна была уже почти полной, и это одновременно и помогало, и мешало им. Шайлер почувствовала, как волна адреналина выплеснулась в кровь. Это явно не ее стихия, но она не собиралась предоставлять Трейсу делать все в одиночку.
Так какого черта Джонни Грант и Элейн Кендалл делают здесь?
Шайлер слышала их взволнованный шепот.
Молодая женщина спросила:
— Глубже?
Джонни загадочно ответил:
— Он сказал, на глубину примерно восемь-девять футов.
В ее голосе прозвучала нотка презрения:
— Похоже, здесь командует он.
Джонни бросил на свою сообщницу недобрый взгляд:
— Здесь я раздаю указания. Он только думает, что он здесь главный.
