- Как скажешь. Я так понимаю, у нас будет время подумать. Только не шесть лет, надеюсь. Интересно… - Максим смотрел сквозь меня, как будто вспоминал что-то. – Ровно год назад в это время мы еще были в ГИБДД. Если бы кто-то в тот момент сказал, что через год я предложу тебе выйти за меня замуж…
- Ты бы не поверил?
- Я бы неприлично заржал. Знаешь, убить тебя не хотелось, но добрых чувств ты во мне точно не вызывала. Хотя больше бесил твой Герман, который без конца корчил рожи и прикидывал, не получится ли как-нибудь свалить вину на меня.
- Ну, я бы тоже посмеялась. Если бы мне сказали. А ты, кстати, звонил Зое: ах-ах, Зайка, привет! Просто фууу!
В этот момент официант поставил перед нами кофе, и я вздохнула:
- А еще ты мне тогда кофе принес. Из автомата. Кстати, у меня каждый раз здесь возникает гнусный соблазн украсть ложку. Ну очень они мне нравятся.
- Так в чем проблема? – хмыкнул Максим. – Ты знаешь, что в цену всего, что мы едим в общепите, заложены кражи клиентами ложек, вилок, солонок, салфеток?
- Знаю. Но мне неловко. К тому же я обязательно попадусь в процессе.
Мы посидели еще немного и собрались уходить. Официант принес большой пакет на вынос и папку со счетом. Максим расплатился картой, убрал кошелек.
- Сколько там? – спросила я.
Он ответил и поднялся, чтобы надеть куртку.
- Подожди, - остановила я. – Что-то слишком мало. Мы много всего заказывали, да еще и с собой.
Максим сел обратно.
- Наверно, это только за то, что здесь, а за to go отдельно будет. Подождем.
Мы прождали минут пять, официант несколько раз пробежал мимо, не обращая на нас никакого внимания. Я вытащила из пепельницы скомканный чек, проглядела.
- Ку-ку, это как раз только за вынос. Похоже, ужин у нас за счет заведения.
Мы посмотрели друг на друга, я покачала головой:
- Нет уж, сам решай.
Максим побарабанил пальцами по столу.
- Соблазн украсть ложку, говоришь? А как насчет соблазна встать и уйти? Заманчиво? С одной стороны, конечно, дураков нужно учить, чтобы к работе относились ответственно. А с другой… черт его знает. Может, у него мама болеет. Или девушка не дала. А мы еще добавим. К тому же, Нин, я в этом плане суеверный. За такие дела потом намного больше своих денег потеряешь. Да и вообще… противно.
- А участвовать в перманентной краже из госбюджета не противно?
- Нин, не топчи мозоль, - поморщился Максим. – Ты все знаешь. И, кстати, в мой карман оттуда ничего не капает. Как и в твой. Молодой человек! – он махнул официанту.
Парень подошел к нам с физиономией, на которой отчетливо читалось: «Ну какого рожна вам еще надо? Расплатились – и проваливайте!»
Максим протянул ему чек.
Мы вообще-то тут целый вечер просидели. И даже кое-что заказывали. Вы не заметили?
Парень посмотрел на чек, на нас, снова на чек. Покраснел. Побледнел. Пробормотал: «Извините» - и убежал. И вернулся с новым счетом.
- Большое спасибо, - сказал он, глядя в сторону.
- Спасибо много, - задумчиво ответил Максим, вводя пинкод. – Давайте мы украдем вот эту ложку, - он взял с блюдца кофейную ложку и отдал мне, - а вы не заметите.
- Да хоть две, - с облегчением выдохнул официант. – Приходите еще.
Мы вышли на улицу и расхохотались так же, как и днем в Левашово.
- Не, ну а что, - Максим попытался сделать серьезный вид, но не вышло. – Удачно получилось. На чаевых сэкономили, потому что не за что ему чаевые давать, и ложкой разжились, которую ты иначе никогда не решилась бы стащить.
Тут он оглянулся по сторонам и притиснул меня к стене дома.
- Признавайся, каракатица, когда ты сказала: «решай сам» - хотела проверить, насколько я аморальный тип?
- Да, - честно глядя ему в глаза, соврала я. Поглаживая большим пальцем полоску фольги на безымянном.
На самом деле все обстояло несколько иначе. Если б мы ушли, я бы не стала относиться к Максиму хуже. Но от этого дня, такого необыкновенного, осталось бы не самое приятное послевкусие. Хотя бы уже потому, что Герман сделал бы именно так. Встал бы и ушел, упирая на то, что раздолбаев нужно учить. И мне было приятно, что Максим на него не похож.
= 38.
19 января
В воскресенье с утра мы еще разок просмотрели, все ли в порядке по Богатырскому и Коломягам, и приступили к Шушарам. Я притащила свой ноут и стул к Максиму в кабинет и сидела рядом с ним.
- Конкретно расскажи мне, как все будет проходить, - попросила я, переходя в нужный раздел.
- Большую часть будут проверять здесь. Кадры - вместе с Кристиной. Финансы – с финотделом. Для нас с тобой главное – сверка статистики, финансовых потоков и карт. Как ты понимаешь, статистика каждой клиники должна совпадать со статистикой финотдела и движением денег. А карты должны подтверждать и то, и другое. Видела плакатики в маршрутках: «При аварии количество трупов должно совпадать с количеством посадочных мест»? Грубо, если денег перечислено за тысячу приемов, в картах должна быть отражена эта самая тысяча приемов. Если анализов назначено на миллион рублей, все эти назначения должны быть прописаны в картах. То же самое с узи и прочими обследованиями. И страшнее всего – с квотами на дорогое.
- И что, все карты будут проверять? – не поверила я.
- Нет, конечно, выборочно. В самих отделениях смотрят бумажную документацию, всякие нормативные штуки. Кстати, учти, если не окажется наглядной агитации и информационных материалов, которые числятся как принятые, люлей в первую очередь получишь ты. Счастье, что у нас нет дублирования бумажными картами. Ты представляешь, какая была бы сейчас адова работа?
И понеслось…
Где-то часов в семь вечера в понедельник, когда проверяющие свернулись и отчалили, я сообразила, что ела последний раз еще дома. И пила тоже. Даже традиционного утреннего кофе не получилось, все началось ровно в девять ноль-ноль.
- Ну что, Нинка, - устало сказал Максим, запустив пятерню в волосы и устроив там воронье гнездо, - первый тайм мы отыграли. Быстро перекусим и садимся дальше за Шушары, там еще много. Что у нас пожрать?
Я сходила к коллективному холодильнику в техотдел и принесла пакет с хачапури и маминым запеченным мясом. Максим в это время сделал нам кофе. Ужин занял минут пять. Так быстро я ела в последний раз, кажется, в универе, когда надо было успеть за короткий перерыв отстоять очередь в буфет и прожевать то, что удалось ухватить.
В четыре утра Максим сказал:
- Капец, бобик сдох. Останемся здесь или все-таки домой на пару часиков?
Я с сомнением посмотрела на диван. Он и для интимных радостей не особо годился, а уж спать на нем, да еще вдвоем… Ядовито-желтое дерматиновое чудище не раскладывалось, было узким, коротким и скользким.
- Давай домой. Душ надо принять. А то будем завтра вонючие и мятые. Пробежимся пешочком, хоть головы проветрим.
В восемь мы снова были на работе.
- Можешь подремать до девяти, - разрешил Максим, потерев глаза руками. – Я пока поделаю дальше. Пока не пришли.
И все повторилось. На время проверки мы с ним всю свою текущую работу отложили. Даже запись на прием к врачам через сайт была временно приостановлена. Хорошо хоть квоты не висели над головой дамокловым мечом.
Ляпы, несмотря ни на что, всплывали. То у Кристины, то у финансистов, то у медотдела. У нас тоже, но гораздо меньше. Все-таки Максим худо-бедно систему подточил. Да и впахивали мы, как проклятые.
К пятнице проверка четырех маленьких отделений почти закончилась. В выходные ревизоры, разумеется, не работали, и у нас осталось время, чтобы за субботу и воскресенье заполировать до блеска Северную долину. Это поликлиника была самой большой из всех и самой проблемной. Но Максим, поскольку работал там и врачом, и заведующим, знал хорошо все ее слабые места, и поэтому мы рассчитывали успеть вовремя.
Днем в пятницу мы даже умудрились выкроить полчаса, чтобы пообедать в кафе, а не сжевать холодную сухомятку вечером. После этого Максиму надо было ехать на Приморский, где делали выемку бумажных документов, а я рассчитывала прикорнуть на часок и сделать потом самое горящее из отложенной текучки.
