я чувствую себя почти в безопасности. Ник кидает на меня немного снисходительный взгляд и улыбается.
— Только руку мне не оторви, когда взлетать будем.
— Тебе жалко, что ли? — жалобно бурчу я и начинаю по привычке считать про себя, как только самолёт трогается, выруливая на взлётную полосу.
Ник всё-таки выдергивает свою руку из моего панического захвата и притягивает меня к себе, насколько это возможно, когда ты пристегнут к креслу. Моя голова оказывается у него на груди, сильные руки обнимают напряженные плечи, а в макушку упирается его подбородок. Я облегченно выдыхаю. Мне чертовски неудобно перегибаться из своего кресла к нему, но так действительно в тысячу раз спокойней. Стюардесса было подходит к нам, чтобы сделать замечание, но перехватывает взгляд Никиты и отступает.
Я прикрываю глаза. Считать не получается. У меня есть гораздо более действенный способ отвлечься. Я прокручиваю в голове события трёх последних дней, пролетевших как один миг, и судорожно пытаюсь найти ответ.
Что дальше?
Впервые я мечтаю о том, чтобы полёт не заканчивался, потому что боюсь того, что произойдёт после посадки больше, чем авиакатастрофы. За это время я спрашивала не раз, но Никита всегда виртуозно уходил от чёткого ответа, на разные лады повторяя то, что сказал ещё на самый первый мой подобный вопрос.
Мы валялись в кровати после душа тем утром. Ник рассеяно перебирал мои волосы. Я, уютно устроившись на его груди, расплетала и вновь переплетала наши пальцы. Аверин, казалось, был полностью расслаблен, сердце под моим ухом билось медленно и мерно, а меня выкручивало всю от желания начать неудобный разговор. Дав себе время набраться смелости, я глубоко вздохнула и наконец спросила.
— Никит, а что дальше? — пришлось откашляться, так как голос непростительно хрипел, — Ну…Между нами?
Его рука в моих волосах на секунду замерла, тело напряглось, но через мгновение он уже расслабился.
— Мне нужно кое-что уладить, как приедем, — неопределенно ответил Ник и поцеловал меня в макушку. Пальцы, переплетенные с моими, крепко сжали ладонь.
Я, закусив губу, ждала продолжения, но он больше ничего не говорил.
— Что уладить? — и снова подождала пару секунд, но он похоже вообще не собирался отвечать. Пришлось договаривать самой.
— С девушкой твоей?
Его рука в моих волосах опять застыла на мгновение.
— Да, и это тоже.
Я была совсем сбита с толку. Что значит "и это"? А есть ещё что-то? Что???
Но Аверин, обычно довольно разговорчивый, словно воды а рот набрал. Я чувствовала нарастающее напряжение в комнате, позвякивающее между нами. Он явно не собирался ничего уточнять.
— А что ещё нужно уладить? Никит, я не понимаю… — глухо прошептала, хмурясь.
Это было унизительно. Как — будто я вымаливаю у него обещание быть со мной. Внутри снежным комом начала разрастаться жгучая обида. Ну и пусть как хочет! Я дернулась, порываясь встать, но Ник не дал, крепко прижав меня к себе. Зарылся носом мне волосы, уложил к себе на грудь, подавляя моё сопротивление.
— Сладкая моя…Ну, кис… — его хриплый шепот ломал мою гордость, заставлял забыть обо всём. Быстрые жадные поцелуи стали покрывать лицо, когда Ник подтянул меня повыше, и разговор как-то сам собой закончился.
Позже я повторяла его ещё пару раз, но выходил он примерно таким же. И вот мы уже в самолёте. Три дня пролетели как один, а я так до конца и не понимаю, что же между нами. Мы вроде бы вместе. Никита это даже французам вполне официально заявил, но, когда он ещё увидит этих французов. Между нами полноценного разговора так и не произошло. Сам Аверин старательно избегал этой темы, а я считала ниже собственного достоинства настаивать. Или просто боялась услышать ответ, если надавлю.
Ещё мы не говорили о прошлом. Вернее, о том, что произошло тогда. Как-будто и не было ничего. Никита начинал все рассказы с Кореи, будто его туда волшебный портал перенёс, а я вообще со смерти отца, потому что ни рассказывать Никите, как я год без него страдала, ни делиться своим так себе опытом с женихом-гомиком Олегом по понятным причинам не хотелось. А Аверин как будто чувствовал и сам не особо расспрашивал, тут же переводя тему, если видел, что на что-то я отвечать не хочу. Это были странные три дня. Полные физической близости и боязни близости душевной. Только лёгкие темы для разговоров, только смех и скрытая за ним настороженность. Как склеить вазу, если даже к осколкам её прикасаться не хочешь.
И всё равно я бы ни на что их не променяла, эти три дня. Я была счастлива.
Самолёт набрал нужную высоту, и на табло загорается надпись с разрешением отстегнуть ремни. Я медленно отлипаю от Аверина.
— Может фильм посмотрим или сериал какой-нибудь? — предлагает Ник, доставая ноут.
— Давай, — соглашаюсь я, потягиваясь.
После небольших жарких дебатов мы останавливаемся на "Бесстыжих", делим одни наушники на двоих, и Ник опять притягивает меня к себе, бормоча "иди сюда, Кис". Я с ногами забираюсь в кресло, убираю подлокотник между нами и почти ложусь Никите на грудь, наконец удобно устроившись. Сейчас я почти уверена, что всё будет хорошо.
Глава 49. Возвращение
— Я вызову нам такси, — предлагает Ник, когда мы проходим мимо багажной ленты.
— Но…
На секунду я думаю, что он собирается просто отвести меня к себе. Сердце заходится в рваном радостном ритме, а мозг недовольно ворчит, что у меня вообще-то Мишка ещё есть, который ждёт дома сестру, да и вещей с собой только на три дня командировки.
— У тебя какой адрес, Лин?
И я резко отворачиваюсь, делая вид, что заинтересовалась ларьком с кофе. Надеюсь, Аверин не заметил, как разочарование исказило моё лицо. Ну да, с чего бы ему тащить меня к себе домой? Вот так, сразу? Всё правильно. Но улыбка упрямо не желает возвращаться на губы.
— Лин?
— Мартыновская, 16,— произношу хрипло, избегая его взгляда.
Никита вопросительно смотрит на меня, заметив неожиданную перемену, но ничего не говорит и молча набирает адрес в
