провел рукой по лицу. Как же он сегодня перенервничал. Откинувшись на спинку стула, он прикрыл глаза и тихо сказал.
– Соловьёв! Где же ты?!
Спустя час к Медведю подошёл врач и объяснил, что при обследовании выявлено только лёгкое сотрясение, и, возможно, у пациентки будет виден синяк на щеке. В целом же её состояние удовлетворительное. Ночь Маша проведёт в больнице, и завтра к обеду её отпустят домой.
– Спасибо, а с ребёнком всё нормально?
Врач ответил, что с плодом всё хорошо, кивнул и поспешил в ординаторскую, но Медведь его окликнул.
– Я могу её сейчас увидеть?
– Да, только недолго.
И врач скрылся за дверьми. Валера сразу направился в палату, беспокойство давило, и он не хотел терять время.
– Как ты, мелкая?
Валера вошёл в палату и сразу двинулся к кровати. Маша лежала и смотрела в потолок, но сразу улыбнулась, когда он вошёл.
– Мелкая?
– Ну, да. Такая мелкая, что мой карман станет твоим домом.
Маша лишь шире улыбнулась и протянула ему руку.
– Спасибо, Валера.
– За что? – удивился тот и взялся за руку.
– Что был рядом. Ты настоящий друг, спасибо.
– Ты это…прекращай. Я ведь не мог по-другому. Друзья для меня святое. Удобно?
Медведь впервые не знал, как себя сейчас вести, и что говорить.
– Да. Валера, он… жив?
– Да, жив этот сукин сын. Надо тебя научить бить в нужные места.
Маша расширила глаза в ужасе.
– Чёрт, прости. Пускай это будет шутка. Вылечат его и посадят, теперь он так просто не выйдет. Похищение человека тянет на хороший срок.
– Я надеюсь. Я больше не переживу такого.
– Больше и не надо. Расскажи мне всё, что случилось в доме.
Валера хотел знать все подробности, всё, что произошло, и хоть как-то помочь. Он по прошлой своей военной жизни прекрасно знал, что неподготовленным людям очень тяжело психологически такое принять, а особенно пережить.
Маша тяжело вздохнула и закрыла глаза, сдерживая слезы. Медведь уже подумал, что она закроется и не расскажет, но прошла минута и Маша, как на духу, всё ему выложила.
В конце своего рассказа она уже не сдерживала слёз, а Валера крепче сжимал её за руку и угрюмо молчал, боясь её прервать. Всё в нем бушевало, как в ядерном котле: гнев, ярость, желание растерзать этого подонка голыми руками.
– Я…не боялась за себя, Валер. За ребёнка. Боже…я не знала, что мне делать, только одна мысль стучала в голове – не дать ему ничего со мной сделать…
– Ты всё правильно сделала, ты настоящий боец.
Медведь погладил руку девушки и продолжил.
– Сейчас ты должна успокоиться и постараться уснуть. Завтра тебя выпишут, и я тебя заберу.
– Я постараюсь, но не обещаю…
Маша повернула к нему голову и слабо улыбнулась, а Медведя снова накрыла бешеная ярость от вида проступающего на её щеке синяка.
– Больно?
Медведь кивнул на проявляющийся синяк.
– Не особо. Валер, ещё раз спасибо.
Маша слабо пожала его руку, Медведь лишь кивнул.
– Я пойду, а ты отдыхай, бледная, как поганка. Завтра будет лучше.
– Лучше будет, когда Серёжа вернётся.
– Это да. Но ты сейчас не должна ни о чём больше думать, только о нём.
Медведь показал взглядом на живот и, отпустив её руку, направился к двери. Маша погладила живот, махнула Медведю, и тот, подмигнув, вышел из палаты.
Теперь она осталась одна и могла бы спокойно отдыхать, но перенесенные страх и шок не отпускали. Она боялась уснуть, зная наверняка, что и во сне Скворцов будет её преследовать. В конце концов, пролежав без сна почти до рассвета, моля Всевышнего только о том, чтобы любимый скорее к ней вернулся, она уснула.
27 глава
Пролежав до рассвета без сна, вспоминая случившееся с дрожью во всём теле, я никак не могла принять тот факт, что чуть не убила человека, не важно, что когда-то он был моим мужем.
Интересно, как с этим живут те, которые намеренно, смотря в глаза своей жертве, лишают жизни? Как они потом спят? Как строят свою дальнейшую жизнь?
Да, я его ранила, и от этого факта становилось легче, но если бы… Тогда я была бы убийцей. Меня могли бы даже посадить в тюрьму! И чем больше думала, тем дальше и страшнее становились мысли.
В конце концов, зажав голову руками, призвав все силы, я постаралась прогнать всё плохое.
– Малыш… Как нам без папы плохо. Мы даже не знаем, что с ним.
Несколько раз погладила живот рукой, повернулась на бок и, посмотрев в рассветное небо, загадала лишь одно, самое заветное желание – хоть бы Серёжа скорее вернулся, живой, здоровый, мой.
– Маш, подруга, ты как?
Голос Катюхи вырвал из короткого сна. К удивлению, я поняла, что мне абсолютно ничего не снилось, голова была ясной, а я отдохнувшей. Приподнявшись немного на больничной койке, махнула подруге, та подошла ко мне и села с краю.
– Привет.
– Привет. Звонила тебе всё утро, но ты не отвечала. Тогда поехала к тебе, квартира закрыта, и тишина.
Подруга явно была на взводе и начала быстро тараторить, схватив меня за руку и крепко сжав.
– Вот прямо чувствовала, что-то не так… Минут пять в дверь колотила, пока сердобольная соседка не вышла и не сказала, что ты вечером уехала. Неее, я сначала обрадовалась, вдруг… А потом поняла, что ты бы мне сразу позвонила… Ох, ты бы меня видела! Чуть не обкакалась от страха!
– Кать…
– Подожди… Я ещё не всё! Хорошо ума хватило, набрала Медведя. Он мне всё и рассказал. Чёрт! Почему его выпустили, а не пристрелили сразу? Вот была бы я вчера, не задумываясь, всадила бы нож в самое его гнилое сердце и ещё несколько раз провернула, чтобы наверняка!
– Катюх!
