исправим. Снимай все с себя, сучка.
В общем… в ту ночь мы сделали это не раз. И не два. Я позволила ему сделать себя своей на все сто процентов. Заур трахал меня, вертел в тех позах, какие ему взбредало в голову, а затем кончал. И так несколько раз.
Разумеется, на утро разум вернулся, и я зареклась делать с ним это без презерватива, да только вот одного раза могло оказаться вполне себе достаточно для того, чтобы залететь.
Почему я потеряла голову в ту ночь? Почему позволила себе поддаться самым низменным и темным желаниям? Да, я тоже этого хотела, иначе Заур не смог бы меня уговорить, но сам факт того, как рядом с ним я теряла голову, как минимум, настораживал. Даже с Мадином так не бывало, а это с учетом того, что тогда я была почти на десять лет моложе, соответственно, глупее.
— Черт, черт, черт… — я выбросила третий по счету тест в мусорное ведро и бросилась к раковине. Открыла холодную воду и плеснула себе в лицо. Затем еще раз и еще. Только вот это ожидаемо не помогло.
Как можно было быть такой дурой? Мне было под тридцать, а я дважды допустила секс без презервативов, с двумя разными мужчинами, оба из которых мне, по сути, никем не приходились. Я ведь была взрослой, умной и давно научившейся на своих ошибках не доверять людям! Тогда что со мной произошло?! Почему я дважды повела себя так безрассудно? И, главное, что мне теперь было делать?
Рассказать все, как есть Богдану? Конечно, он был хорошим, добрым и положительным парнем со всех сторон, но, если вдуматься, кому нужен был такой довесок в только-только начинающихся отношениях? У меня и так был незаконнорожденный сын, а теперь еще и эта незапланированная беременность от, возможно, другого мужчины? Боюсь, такого не выдержал бы даже он.
Может, стоило подождать, пока ребенок родится и уже тогда предпринимать какие-то решения? Но это было некрасиво, низко и несправедливо по отношению к Богдану.
Или же, мне стоило уйти от него молча, ничего не говоря?
Был еще и четвертый вариант. Рассказать обо всем Зауру. Только, опять же, мало того, что я не знала, чей это ребенок, так и самого Шумахова не могла видеть. То, что он сделал, то, как поступил… это перечеркнуло все, что между нами могло быть.
— Ева, ты там в порядке? — Богдан постучал в дверь и задал вопрос обеспокоенным тоном. Я торчала в его ванной, наверное, уже с полчаса.
— Да-да, я сейчас буду…
Что же мне делать?
56
Я не решалась сказать Богдану правду, хотя и понимала, что это неправильно и затягивание проблемы не решит эту самую проблему. Но сказать ему о том, как все обстояло на самом деле, означало поставить крест на едва-едва начавшихся отношениях.
Нормальных отношениях, которых у меня никогда за всю жизнь еще не было. Братья Мадин и Заур мастерски превращали мою жизнь в ад, и на их фоне Богдан выглядел спасительным кругом, за который я так отчаянно цеплялась.
Возможно, я не испытывала к нему дикой страсти, но он меня устраивал. Во всем. Он заботился об Игоре и мой мальчик его не смущал. Он помог забрать его из больницы, по вечерам, когда он бывал у нас в гостях, с удовольствием возился с моим сыном. Богдан был внимательным, добродушным, помогал там, где это было нужно, слушал столько, сколько мне было необходимо. И, в перспективе, у нас могло что-то получиться. Только, разве что без чужого ребенка в моем чреве.
Я задумывалась об аборте, но почти сразу отбросила эту мысль в сторону. Игорь был самым правильным и хорошим в моей жизни. И, если я решила когда-то оставить его, то чем нынешний ребенок заслуживал этого меньше? Нет, я не могла, да и не хотела убивать своего ребенка. Правда, мне было бы намного проще, окажись он от Богдана.
Единственной радостью было то, что я больше не работала на сумасшедшую семейку Шумаховых. Но, думаете, они собирались так просто меня оставить в покое? Чепуха, не тут-то было!
Камила, то и дело, писала мне гадости. Разумеется, она обо всем догадалась, а затем и узнала. Да, я ее подставила и теперь она решила сделать врагом номер один меня и буквально закидывала жуткими сообщениями.
Мадин так же периодически названивал мне. То умолял простить, то обвинял в том, что я так и не удосужилась сообщить ему о больном сыне. Порывался что-то сделать, чем-то помочь, но я от всего отказывалась. Хотел бы что-то сделать, сделал бы. А брать на себя роль управляющего в его жизни я не желала.
Меньше всех было Заура и это удивляло. То есть, после последнего пьяного голосового прошло довольно много времени, и он больше не звонил, не писал. Наверное, решил сдаться. Удивительно и не похоже на него, но грех было жаловаться. В смысле, я все равно не собиралась к нему возвращаться, да и отношениями то, что было между нами, назвать не могу. Но, завидев его однажды вечером возле подъезда дома, в котором мы с Игорем снимали квартиру, я не удивилась. Наоборот, я была удивлена, что этого не происходило раньше.
Был довольно поздний вечер. Сегодня Богдан был на дежурстве, мы с Игорем провели его вдвоем. Сначала сходили в магазин за продуктами, затем приготовили вкусняшек, умяли их и сделали домашку. Я выбежала буквально за одной вещью — маслом, которое мы забыли, и уже спешила домой, когда вдалеке я завидела знакомый силуэт. При приближении я убедилась в том, что это был Заур. Весь в черном, как всегда со своей неизменной сигаретой во рту.
— Привет. — Он даже не улыбнулся, просто кивнул, завидев меня. Я остановилась в нескольких шагах от него.
— Зачем ты здесь? Мы же все с тобой выяснили еще в прошлый раз.
— Нет. То есть… — он помялся, сделал глубокую затяжку, подумал над чем-то, отводя взгляд. — Мне нет оправдания.
— Правильно, нет.
— Есть шанс, что ты когда-нибудь…
