тоже это чувствую. С первого мгновения, как увидела его почувствовала.
– Ты подарила мне таки внука, – смеется он.
– Мне нравится, когда вы смеетесь и шутите.
– Пойдем праздновать. Мой внук наконец-то приехал домой, великий день дочка.
– Спасибо вам, – обнимаю его.
– Все закончилось. Все прошло, дорогая. Ты тоже дома, и в наших сердцах с сыном.
* * *
– Тебе нравится? – спрашиваю сына, когда вечером после большого и шумного праздника мы поднимаемся наверх в его новую комнату.
– Улааа, – бежит к кровати и начинает прыгать на ней.
Я и сама впервые все вижу.
Мне нравится, что тут не только синий. Вся комната как детская площадка. От кровати идет небольшой спуск-горка.
Шкафы похожи на домики. Отдельно стоит удобный маленький стол со стулом похожим на машинку.
Ворсистый ковер, яркие лампы, стены покрыты обоями в один бежевый тон, а кое где наклеены поверх динозавры.
Все цветное, но не напрягает глаза, не пестрит.
– Моя комната, – падает на подушку и смеется.
Вскакивает и бегает из угла в угол рассматривая все вокруг.
– Спасибо, – кричит и подбегая обнимает нас с Сашей за ноги.
– Я рада, малыш. А теперь нужно мыться и спать.
– С папой.
– Конечно со мной. Пойдем корабли пускать, мама то не умеет.
Сын убегает в ванную, а он разворачивается ко мне и целует коротко в губы, но успевает проговорить:
– Без ума от тебя, милая.
– Люблю.
Нас прерывает громкое «папа», и он, улыбаясь уходит.
Расправляю кровать Максима и не выдерживаю больше, падаю на колени перед его кроватью.
Плачу навзрыд, чувствуя себя предательницей.
Слышу, как смеется сын с Сашей и убегаю из комнаты, пока они меня не заметили.
Со дня истерики прошло три дня. Я привыкаю к роли матери. Саша работает, но регулярно приезжает домой на обеды. Я уже выбираю сыну детский сад, хоть и не хочу расставаться с ним даже на пять минут. Но я понимаю, что это сумасшествие.
Юристы фирмы Саши помогают нам с оформлением окончательных документов на малыша. В голове то и дело возникает момент с фамилией, но говорить об этом Давыдову я не решаюсь. По сути, с моей стороны – это будет словно я напрашиваюсь, но и по-детски вот так молчать, глупо.
А еще он просит постоянно довериться ему во всем, вот я и делаю это.
Наш новоиспеченный дедушка души не чает во внуке, а все вкусняшки Валентины прилетают нашему главному человечку в доме.
Порой мне становится страшно от этого счастья, но я стараюсь гнать мысли, лишь угрызения совести меня терзают, из-за которых я и срываюсь.
Я знаю и чувствую, что Максим мой, но где-то в глубине души на этом фоне терзает меня «а вдруг…» и в таком положении я остаюсь предательницей.
Ведь там на кладбище, кусочек моего сердца остался. Тот, к кому я приходила эти годы. И что же теперь? Мне стыдно. Этот стыд убивает меня.
Я должна что-то сделать. Обязана. Но я теряюсь и не знаю, что?
Александр
Сегодня у нас семейный вечер. Вся семья в сборе, но я единственный сам не свой.
Я сделал нечто, что может подорвать доверие моей любимой женщины, но и иначе поступить я не мог. Нам нужно разобраться с этим и помочь малышу, похороненному там, обрести покой.
Я сделал тест ДНК.
Я знаю, что Эмма сходит с ума. Она делает вид, что все хорошо, но ведь эта последняя нераскрытая тайна должна наконец исчезнуть.
– Сын, – зовет меня отец, – поворачиваю голову и вижу его обеспокоенное лицо.
Понимаю, что к чему и встаю.
– Милая, мне привезли документы, я сейчас вернусь, хорошо?
– Конечно, – улыбается и вновь переключается на сына.
Жизнь сменила полюса так быстро, что я успел за это время лишь моргнуть пару раз, и вот я уже почти муж, хоть Эмма и не знает пока об этом, но уверен догадывается что момент не за горами. Я отец классного мальчишки и тот, кто сумел постоять за свою любимую женщину.
Да я думал о том, что случилось, много и тщательно. Поступил бы я иначе? Нет и никогда не стану сожалеть о том, что произошло. Иного выхода не было в той ситуации, а значит и думать о том «что, если» нет смысла.
Он не стал бы раздумывать, а я не стал бы ждать. Вот и все.
Отец остановился перед кабинетом и протянул мне конверт.
– Надеюсь ты поступаешь правильно, сын.
– Я тоже, пап… Я тоже.
– Возвращайся, когда будешь уверен, что сможешь себя контролировать, Эмма не должна знать.
– Спасибо.
– Я люблю тебя, сынок.
– И я тебя.
Обнял его и вошел.
Руки трясутся так, что бумага дрожит и не поддается мне.
Даже открыть не могу нормально.
Останавливаюсь и делаю глубокий вдох.
Кладу конверт на стол и медленно его распаковываю. Вытаскиваю длинные листы бумаги, но страшно боюсь их читать.
Смотрю на измельчитель для бумаги и понимаю, что еще могу исправить все и не знать, но вместо этого поворачиваю «лицом» к себе результат и читаю.
Дохожу до необходимой строчки и чувствую, как мои глаза становятся влажными, их щиплет, но иначе я просто не знаю, как выразить мои эмоции.
«Моя девочка… Моя Эмма… Она чувствовала. Материнское сердце знало!»
Он. Ее. Сын.
Наш. Родной Сын.
Быстро успокаиваюсь и все-таки кидаю бумагу в аппарат, наблюдая, как в прозрачный контейнер опускаются длинные полоски.
Я сам ей скажу. Потом. Когда придет время.
Захожу в гостиную откуда доносится звонкий смех моих самых любимых людей.
Отец встает с дивана и идет ко мне.
– И?
– Не хватило одной сотой до ста, но думаю мы можем округлить сами, – улыбаюсь ему и вижу, как он выдыхает.
Кладет свою руку на мое плечо, сжимая его. Отводит меня в сторону большого зала.
– Я горжусь тобой. У тебя прекрасная семья, Саша. Прекрасный сын, и жена самая лучшая.
Вытаскивает из кармана кольцо, которое я всегда любил. Оно украшало мамину кисть в самые главные праздники. Синий камень так ярко выделялся на ее коже, обрамленный в белое золото.
– Она всегда знала, что ты наденешь его на достойную женщину. Время пришло, сын. Она достойна тысячи колец.
– Я не часто говорил тебе, но всегда так считал – ты самый лучший отец. Горжусь тобой не меньше.
– Знаю, сынок. Ступай и заяви на нее свои права.
– А ты?
– Пойду прогуляюсь на свежем воздухе.
– Но…
– Это ваш момент. Только ваш.
Хлопает меня по плечу и уходит.
Я
