всё, в чём не смогла себе отказать — прикоснуться, хотя бы к шелковистой, безупречной тёмно-синей ткани. — Я не нравлюсь Рите Арецкой. Хоть и не знаю почему. Боюсь, мне бы дорого обошлась эта встреча с твоей женой.
Сделала шаг к выходу, упрямо преодолевая притяжение, что тянуло меня к Платону. И сколько угодно могла себе врать, это было очевидно — меня тянуло к нему с такой силой, с которой я едва могла справиться.
— Бывшей женой, Ян, — уточнил он. — Мы разводимся.
И вдруг поймал мою руку, что, отпуская его рукав, ещё безвольно не упала.
Ещё хранила его тепло, ещё чувствовала его…
Меня словно шарахнуло напряжением в тысячу вольт, когда его пальцы сомкнулись на запястье. Словно коснулась электрического ската. Разряд. И вот, только что бодро плывшая брасом, я медленно, торжественно тону — ухожу в глубину океана в полной тишине, не в силах ни шевельнуться, ни вдохнуть.
И лишь блики света сквозь толщу воды провожают меня ко дну.
— Платон, — прикрыла я глаза и покачала головой: не надо.
— Я знаю почему ты ей не нравишься, — и не думал он останавливаться на этом незаконном захвате и подтянул меня к себе.
— О, нет, ты не знаешь. Это вряд ли, — улыбнулась я, погладив его по груди, словно поправляя атласный лацкан.
— Ты про нас с тобой? — приподнял он моё лицо за подбородок, заглядывая в глаза.
Я и так тону, Прегер. И так уже иду ко дну в океане твоих серых глаз. Не делай эту ситуацию ещё хуже. Оставь мне хоть толику самоуважения. Я и так едва держусь, чтобы бессовестно не впиться в твои губы или не захныкать от того, как ты близко.
… В море ветер, в море буря,
В море воют ураганы.
В синем море тонут лодки
И большие корабли… — вторя моим ощущениям, звучало со сцены.
Оглушительно громко, но казалось, где-то далеко-далеко и нас не касается.
— Она невзлюбила меня ещё до тебя, — растянула я губы в улыбку. — Я думала, из-за Божены. Думала, Божена девушка моего парня и мать в курсе их отношений. Но теперь не знаю, что и думать, — я взмахнула бутылкой, зажатой в другой руке. — В общем, ты всё видел сам. Я же правильно поняла: ты видел, что я приехала не одна?
— Что ты приехала с Ильей? Видел, — смотрел он так, что у меня под ногами качалась земля. Или это от шампанского?
Я подняла почти пустую бутылку на уровень глаз. А потом обречённо уронила руку, так и не глотнув.
— Я скучаю по тебе, Прегер, — сказала я его галстуку. Тёмно-тёмно-синий с рельефным узором он идеально сочетался с жилеткой, и бесподобно выглядел под маленькими отогнутыми уголками воротника-стойки белоснежной рубашки. Прегеру так шёл этот тёмно-синий и этот смокинг, что впору было обрыдаться. — Но ты… В общем, ты дал понять, что продолжения не будет, я сама по себе. Поэтому я с Ильей.
— Если бы ты знала, как я по тебе скучаю, Тучка, — обнял меня двумя руками, мучительно вздохнул запах моих волос. И дрожь, что пробежала по моему телу, словно эхом отразилась в его. — Ты не представляешь, как больно мне было увидеть его с тобой. И дело даже не в том, что ты с кем-то. Я сам виноват, что тебя отпустил. Дело в том, что из всех мужчин на Земле, ты выбрала Илью Лейкина.
Я подняла на него глаза: «Не поняла».
— Рита изменила мне с ним.
— Что?
— Да, Тучка. И всё, что сказала о нём Божена, насколько я знаю, тоже правда. Но Рита против того, чтобы дочь заводила с ним отношения, не потому, что он «мальчик по вызову», а потому, что сама с ним спала, — ответил он так, словно речь шла о каком-то другом парне, а не о том, с которым я приехала на вечеринку. И с которым, между прочим, отношения у меня.
Я сделал шаг назад, заставив его убрать руки. Погоди…
Что?! Он спал с Ритой?
Илья?! Спал?!! С Ритой Борисовной?!!!
Святые египетские пирамиды! Ну вот теперь мне всё стало понятно. И её неприязнь, и её гнев, когда она увидела его со мной, даже истерика, что она закатила дочери, а ещё слова Ильи, когда он сказал, что точно знает: Рита изменяет Прегеру. Это было так просто. И так очевидно. Могла бы и сама догадаться!
— Мне очень жаль, что он не рассказал тебе сам, — шагнул ко мне Прегер.
Но я отступила назад.
— А зачем это рассказал мне ты?
— Уж точно не для того, чтобы его опорочить, — взмахнул руками Прегер. — Мы взрослые люди, Ян. А взрослые люди встречаются, расходятся, завязывают отношения, рвут отношения, изменяют… И не знаю, как уж у них там вышло с Ритой, что он стал её трахать, но ему была нужна даже не моя жена, ему был нужен я.
— Ты? Илье? — посмотрела я на него с недоверием.
— Я, — уверенно кивнул Платон. — Илье Зарецкому.
Зарецкому? Где-то я уже слышала эту фамилию. И совсем недавно. Помню, она точно была связана с Прегером. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить. Прегер нахмурился, не сводя с меня глаз.
Но в тот момент, когда он набрал в грудь воздуха, чтобы ответить на мой немой вопрос, до меня дошло…
Святые нейронные связи! Ну конечно!
— Он сын твоего убитого друга?
— И он думает, что это я убил его отца, — выдохнул Прегер, словно то, что Илья считал его виноватым в смерти отца ранило его куда больше, чем то, что он трахал его жену.
— А это ты? — не могла не спросить я.
— Нет. Но он связался с Ритой, чтобы отомстить мне.
— Отомстить? Как?!
— Лишить меня дорогого человека и заставить страдать. Как я лишил его отца и заставил страдать его мать.
— Господи, как же глупо, — схватилась я рукой за голову.
— Глупо. Но хуже всего не это. Да я был зол, я был в гневе, когда узнал, что эта шалава, моя жена, с кем-то ебётся. В ответ я решил снять видео. Но потом… Потом встретил тебя, — он выдохнул, словно эти слова приносили ему невыносимую боль. — И когда Илья пришёл и сказал кто он, мне было уже всё равно, что моя жена предпочла его. Меня не задело. Но он всё равно меня достал. Сегодня. Только что. Когда я увидел тебя с ним.
— Господи, почему? — швырнула я бутылку в кусты. Плевать. Она мне надоела, как надоели эти мужики, эти, сука, альфа-самцы, что вечно что-то делят, и что-то кому-то
