чем я отвечу на твоё предложение, я хочу услышать ответ: ты готова подписать бумаги и отдать салоны мне?
Он замер, глядя в красивое лицо, которое не испортили ни слепота, ни то, что Штерн ранее употребляла. А может, продолжала делать это и сейчас.
- Конечно. Я готова.
Малинин выдохнул. Вроде бы, вот оно - то, что ему нужно. Но отчего так странно вдруг сделалось на душе? Как-то тревожно и щемяще одновременно.
- Тогда с тобой свяжется мой юрист, - сказал он.
Лия кивнула. Между ними разлилось молчание, становящееся всё более тягостным с каждым мгновением.
- Так что ты мне ответишь? Мы сможем улететь вдвоём? Только ты и я? - не выдержав, повторила свой вопрос Лия.
И Михаил понял, что именно являлось тем триггером, за который она задевала своим предложением. София. Она ей была не нужна. Лия даже мысли не допускала, чтобы забрать ребёнка с собой.
Прежде, чем он бы ответил ей уточнением относительно их дочери, Соня заёрзала в колыбельке, что не укрылось от чуткого слуха Лии. Сначала она повернула голову на звук, затем склонила её набок. Малинин следил за тем, что станет делать Штерн и, кажется, совсем не удивился, когда она вскочила и, отпрянула на шаг.
- Она здесь? - прохрипела Лия, хватаясь одной рукой за горло, второй - вцепляясь в трость.
Миша кивнул, хотя этого видеть она не могла.
- Здесь, - подтвердил он и добавил: - И если ты думала о том, чтобы нам покинуть страну и поселиться в другом месте, ты должна была учитывать ещё и интересы нашей дочери.
Он сам понимал, насколько абсурдно звучат эти слова. И получил этому прямые доказательства.
Лия вдруг закрылась. Сделала ещё несколько шагов к выходу из комнаты. Вытянула руку и попросила:
- Помоги мне уйти.
Малинин прикрыл глаза и растянул губы в кривой улыбке. Ничего иного он не ожидал, всё было предсказуемо до мелочей и оттенков голоса Лии.
Он взял её под руку и вывел сначала из кабинета, а затем - из квартиры. Убедился, что ей помогут, и вернулся к Софии.
Вновь устроился за столом и стал просматривать бумаги. А дочь опять погрузилась в безмолвное состояние.
Через несколько дней, уладив все дела со Штерн, подписавшей всё, что ему требовалось, а также получив документы о разводе, который инициировала Тоня, Михаил поменял билеты и, сев в самолёт, отправился в новую жизнь.
Теперь для него она начиналась в Австрии.
Сердце было не на месте с самого утра. Я металась по дому, перекладывая вещи с места на место. Теперь у нас с семьёй был самый настоящий дворец. И хоть я не считала, что я, Лиза и Надя нуждаемся в таких хоромах, Евгений Александрович настоял, чтобы мы стали обладателями трёхэтажного загородного дома. Куда и перебрались весной. Здесь дочери чувствовали себя вольготно и свободно. И радовались каждой проведённой в этом доме минуте.
А я ждала появления Матвея на свет и мои мысли были посвящены предстоящим родам, которые должны были случиться на исходе лета. И хоть до этого момента в запасе было много времени, я понимала - секунды летят, словно кто-то разогнал стрелки часов до сверхзвуковых скоростей.
- Мам, ты бледная, - сказала Надя, которая пришла на кухню, чтобы взять перерыв в подготовке к ЕГЭ и выпить со мной чаю. - Наверное, тебе нужно уже перестать работать.
Она нахмурилась, глядя на меня. Наша квартира, которую мы покинули, переехав сюда, теперь была своего рода студией. Там я и пропадала, стараясь сделать как можно больше заказов, потому что понимала - сын впоследствии вряд ли позволит мне заниматься любимым делом столько времени, сколько я могу посвятить ему сейчас.
- Наверное, - согласилась я, снова начиная испытывать неясную тревогу. - Включи телевизор, хоть отвлечёмся.
Мы устроились за столиком на диване в гостиной. Надя нажала кнопку на пульте, и я застыла, так и не донеся чашку до рта.
В новостях показывали что-то страшное. Вернее, это мне показалось, что увиденное - практически оживший кошмар. Из высокого, этажей в тридцать, дома вырывались языки пламени. Внизу стояли несколько пожарных машин, на одной из которых красовалась цифра двадцать три.
- Какое сегодня число? - сдавленно прошептала я, отставляя чашку.
Рука дрогнула, несколько капель напитка пролилось на стеклянную поверхность.
Надя, видимо, не поняла, что стряслось. Свела брови на переносице и смотрела на меня с недоумением.
- Двадцать седьмое… апреля. А что? - спросила она.
Я охнула. Ян сегодня как раз должен был дежурить сутки.
- Ничего… - пролепетала я и, схватив телефон, принялась набирать номер Корнилова.
К пожарной части, где работал Ян, примчалась через полчаса. Всё это время набирала и набирала номер Корнилова, в промежутках просматривала ленту новостей. Размытым взглядом искала информацию о пострадавших и понимала, что схожу с ума.
Не будь этих ужасающих тревог, которые выматывали меня, я бы даже не обратила внимания на новости. Но что-то внутри буквально кричало, что пока я не увижу Яна, сердце моё не успокоится.
- Вы к кому? - спросили на посту, когда я ураганом влетела в часть.
- К Корнилову… - проговорила, задыхаясь и хватаясь за живот. - Яну, - уточнила зачем-то.
- Подождите здесь, сейчас я ему сообщу.
- Угу.
Я прикрыла глаза и отошла в сторонку. Сейчас мой мозг вполне можно было назвать «беременным», ибо как я не сразу осознала, что именно сказал постовой, было уму непостижимо.
«Сейчас я ему сообщу». Это означало, что с Корниловым всё в полном порядке.
Он вышел ко мне сам через пару минут. Встревоженный, с сажей на лице. От него пахло дымом и уверенностью - коктейль, который я начала вдыхать всем своим существом.
- Тоня? Что-то случилось? - спросил он, подходя ближе.
Серьёзный взгляд метнулся на мой живот, следом - к лицу. Я коротко хохотнула и, вновь прикрыв глаза, покачала головой. А когда Корнилов подошёл ближе, вцепилась в его футболку, пропитанную ароматом копоти и ощущения безопасности, и прошептала:
- Ничего! Кроме того, что я жутко испугалась, когда увидела новости.
Его руки легли на мои плечи и ощутимо сжали. На лице появилась белозубая улыбка.
- И ничего не нашла лучше, чем приехать сюда? - спросил он.
- Твой телефон не отвечал! - чуть истерично выкрикнула я.
Ян пожал плечами и проговорил:
- Так бывает. Иногда я
