— У вас был…
— Еще нет. Но она достаточно комфортно себя чувствует, чтобы сделать это. У нас просто пока нет на это времени, — я могу практически почувствовать улыбку Фредерика по телефону. Моя сексуальная жизнь — самая интригующая тема, которую мы обсуждаем, особенно с учетом того, что мои предпочтения не вписываются в рамки общественных норм.
Для меня сексуальность — это притяжение.
Будь то к мужчине или к женщине — для меня это не имеет значения. Человеческая раса полна страсти и похоти. И для меня такие термины, как гетеросексуальность, гомосексуальность или даже бисексуальность, не имеют особого смысла. Ты человек. Ты любишь того, кого любишь. Ты трахаешься с тем, с кем ты трахаешься. Этого должно быть достаточно — никаких ярлыков. Никакой стигматизации. Ничего. Просто будь тем, кем являешься. Но в жизни не все так просто. Люди всегда найдут, что возненавидеть.
— Я с нетерпением буду ждать нашей встречи, — говорит Фредерик, — через три недели.
— Верно, — мы прощаемся и вешаем трубку. Я возвращаюсь в дом и ставлю пустую кофейную кружку в посудомоечную машину, стараясь не чувствовать себя странно из-за отказа Фредерика проводить со мной сеансы. Я собираюсь последовать его совету и поспать. Но мне не хочется будить Роуз, заползая в нашу постель, поэтому я спускаюсь вниз, чтобы поспать на нижнем этаже дома — в бывшей комнате Дэйзи, которую она раньше делила с несколькими крысами. Сейчас там чисто, но мы используем эту комнату для хранения всяких вещей.
Когда я спускаюсь по лестнице и иду по короткому, узкому коридору, я слышу, как что-то ударяется о стену. Я поворачиваюсь к двери и внимательно прислушиваюсь, сосредотачиваясь на звуках. Это похоже на... стоны и кряхтения.
Звуки становятся громче, и я различаю незнакомый мужской голос среди тяжелого дыхания.
— Ааа... да... детка, прямо здесь. Хорошая девочка.
Я считаю, что вправе открыть дверь, потому что кто бы не занимался там сексом, они не должны делать этого здесь, на нижнем этаже. Так что я поворачиваю ручку, но она щелкает. Заперто.
Я слышу несколько приглушенных ругательств от парня.
— Кто-то пытается войти, — говорит он.
Я не хочу делать поспешных иррациональных выводов. По типу того, что там за дверью находится Роуз. Нет никаких причин, что это может быть она. Логика говорит мне, что ее там нет. Но я начинаю тупо представлять, как Роуз стоит на коленях перед каким-то гребаным парнем.
Я стучу кулаком по двери.
— Открывайте, — в горле встает ком от этого неестественного, бессмысленного страха. Ее там нет, Коннор.
Дверь распахивается всего через несколько секунд после моего требования, и передо мной появляется Дэйзи. Я стараюсь отбросить в сторону все внезапные опасения, которые у меня возникли, и взглянуть на ситуацию аналитически.
Она едва приоткрыла дверь и загораживает комнату всем телом, тем самым скрывая от меня своего парня (как я надеюсь).
Я оцениваю ее внешний вид. Она одета в спортивные штаны и майку. Не раскрасневшаяся. Не потная. Не выглядит сияющей или счастливой. Но и злой она тоже не выглядит. Просто разочарована. Не удовлетворена. И, может быть, даже немного рада, что я помешал.
— Что тебе нужно? — она одаривает меня дружелюбной улыбкой, и это выглядит довольно убедительно. Если бы я не умел так хорошо разбираться в людях, я бы подумал, что сегодня лучший день в ее жизни.
— Кто твой друг? — спрашиваю я, решив не ходить вокруг да около.
— О... ты его слышал... — она постукивает пальцами по дверному косяку и оглядывается через плечо. — Я же говорила, что ты ведешь себя слишком громко.
— Такое случается, когда девушка делает хороший…
— Завтрак, — говорит Дэйзи, и ее улыбка становится шире. — Думаю, мне следует сделать всем завтрак.
— Давай, — говорю я ей, — а я пока поговорю с твоим другом.
Она небрежно отмахивается от меня.
— В этом нет необходимости. Ты увидишь его в Альпах, — она прочищает горло. — Продакшн вынуждает его отправиться с нами в путешествие, — она нервно мнется с ноги на ногу, и это единственное, что ее выдает прямо сейчас.
Значит, это ее новый парень.
— И ты не хочешь, чтобы он поехал?
Она пожимает плечами.
— Я счастлива, что мы собираемся на неделю скрыться от папарацци, но я не в восторге от мысли, что Ло и Райк устроят ему допрос с пристрастием.
— Тогда пусть начнет знакомство с меня, облегчи ему задачу, — говорю я, немного манипулируя ею. Но я делаю это из благих побуждений. — Я просто хочу вежливо с ним поговорить.
— Конечно. Звучит отлично, — но я вижу беспокойство за ее искусственным фасадом. У Дэйзи талант скрывать свои истинные чувства, а я в этом эксперт.
Прежде чем уйти, она оборачивается и говорит, пока идет спиной вперед.
— Не мог бы ты… сделать мне одолжение и не говорить Роуз, что Джулиан издавал те звуки?
Это странно.
Роуз знает, что Дэйзи ведет половую жизнь. Она также сторонница того, чтобы женщины исследовали свою сексуальность, даже если сама Роуз стесняется исследовать свою собственную. Судя по отсутствию пота и румянца, я предполагаю, что у Дэйзи сейчас не было секса.
— Роуз будет все равно, — в конце концов, говорю я. Но Дэйзи и так это знает, так в чем же настоящая проблема?
Дэйзи складывает руки вместе.
— Верно. Хорошо, — она указывает большим пальцем в сторону лестницы, — Тогда, я пойду делать завтрак, — а затем исчезает, оставляя у меня неприятное ощущение в животе.
С этим Джулианом что-то не так.
Я толкаю дверь спальни и вижу загорелого парня с взъерошенными каштановыми волосами и небритым лицом. Скорее всего, итальянец.
Моя первая реакция — он определенно модель. Я могу судить об этом, глядя на его выдающиеся черты лица, к тому же я уверен, что Дэйзи познакомилась с ним на работе. И пока он стоит перед зеркалом, пытаясь причесать и уложить пальцами волосы, я понимаю, в чем заключается эта настоящая проблема.
Этот парень не подросток. Отнюдь нет.
— Эй, мужик, — кивает он мне. — Ты ведь не ее брат, не так ли? — он кривится, уже ожидая от меня резких слов. Ему даже неизвестно, что у Дэйзи есть только сестры.
— Так ты новый парень Дэйзи? — спрашиваю я, намеренно не отвечая на его предыдущий вопрос.
Он неловко переминается с ноги на ногу.
— Нууу, типа того...
— Термин парень имеет лишь одно значение, — я прислоняюсь плечом к дверному косяку, — вы либо встречаетесь, либо нет.
Он прищуривает глаза, как будто сбит с толку.
— Ну, мы вообще с ней не трахаемся. Она несовершеннолетняя, — он хватает свое пальто со стула. — Как ты это назовешь?
Ложь.
— Ты все еще можешь быть осужден за минет от несовершеннолетней, — опровергаю я, — поэтому я назвал бы это траханьем.
Его лицо бледнеет.
— Послушай, я модель. Мы знакомы с Дэйзи уже почти год. Мы всего лишь хорошие друзья.
— Тебе ведь где-то... двадцать два? — спрашиваю я.
— Двадцать три.
Блядь. Райку двадцать три. Он убьет этого парня.
Я качаю головой.
Дэйзи запуталась. Я понимаю это по выражению ее лица почти каждый раз, когда вижу ее. Она с четырнадцати лет занимается своей карьерой и все, включая модную индустрию, агентов, фотографов и моделей, таких как Джулиан, относятся к ней, как к взрослой девушке. Но еще есть люди, как Ло и Лили, которые видят в ней младшую сестру. Которые обращаются с ней так, будто ей только исполнится шестнадцать лет, а не уже семнадцать, будто она не достигла никакого уровня зрелости.
Возраст — это цифра, которая не отражает обстоятельства, окружение или психологию. Для меня возраст имеет несущественное значение, так как некоторые люди и в тридцать лет ведут себя как дети, в то время как некоторые подростки берут на себя ответственность за домашнее хозяйство.
Я не сужу о людях по цифрам. Я сужу о них по тому, какие они внутри.
Я подумывал о том, чтобы поговорить с Дэйзи о ее ситуации. Дать ей понять, что, как бы запутанно это ни звучало, она чувствует себя потерянной только из-за того, что наше общество так устроено. И, независимо от того, в какие рамки люди пытаются тебя загнать — с тобой все будет в порядке, пока ты знаешь, кем являешься.
