что чувствую.
— Вот и всё.
Мягкий голос девушки. Стерев выступившую из вены капельку крови, она закрывает укол лейкопластырем.
— Вы можете идти, — девушка отступает на шаг, глядя мне в глаза. — Ваша мама ждёт вас возле тридцать второго кабинета, это прямо по коридору в другом конце, никуда сворачивать не нужно.
Я всё-таки выжимаю из себя улыбку, сдавленно благодарю ее и прощаюсь, выходя в коридор. Покрутив голову по сторонам, я иду в нужном направлении и действительно нахожу маму возле указанного кабинета. Я боюсь того, что сейчас начнется, но вместо этого мама подталкивает меня внутрь на очередное обследование внутренних органов; оказывается, она уже договорилась и сейчас мне необходимо просто смириться и не идти наперекор.
Да, это вполне неплохая мысль перед решающим выбросом.
Час это совсем немного. Немного, чтобы пройти ещё одно-другое обследование и подготовить себя морально к тому, что тебе предстоит услышать:
— Вы беременны, Кимберли Уильямс.
Голос врача звучит отчётливо и решающе. Несмотря на то, что в моих ушах стоит непонятный шум, я слишком чётко слышу каждую букву. Беременна. Кажется, до меня дошел полный смысл этих слов только сейчас. Что должны чувствовать девушки, когда узнают об этом? Счастье, страх, безысходность?
Я не обращаю внимание на вдруг ставшую бледной как полотно маму, я чувствую, что мне нужен воздух, его здесь полно, но мне отчаянно не хватает дыхания. И когда я делаю разворот и быстро сбегаю вниз по ступенькам, меня никто не останавливает. Я выбегаю на улицу, отчаянно толкаю дверь и делаю глубокий вдох. Но дышать по прежнему тяжело. Что они должны чувствовать? Я не знаю. Но когда впереди мелькает такая знакомая серебряная "Тесла", припаркованная возле больницы, мой желудок резко скручивается в тонкий узел. Поначалу мне кажется, что у меня начались галлюцинации, но затем меня переполняет странный тревожный трепет.
— Стэн? — удивлённо произношу я.
— Это я ему сказала, — доносится из-за моей спины негромкий голос мамы. — Он звонил мне, переживал, как ты после того разговора. Я решила, что он имеет право знать.
И несмотря на то, что ещё недавно он был последним, кого я бы хотела видеть, сейчас я не чувствую ни гнева, ни раздражения. Я просто смотрю, затаив дыхание, как он подходит ко мне, стройный и высокий в классическом черном костюме, под тёплыми лучами солнца, улыбаясь все так же, будто между нами никогда не пробегала черная кошка, мы никогда не ссорились и я вовсе не делала ему больно. Будто ничего не было.
— Привет, — мягко здоровается он. Мне хочется улыбнуться ему в ответ, но получается только горько скривить губы. Я тихо выдыхаю:
— Я беременна, Стэн.
— Он так и не появился?..
Голос его тихий и обнадёживающий тут же утопает в воздухе. Я отрицательно качаю головой и закусываю губу, чувствуя, как на глаза подступают слёзы, и тут меня окончательно прорывает. Надрывно всхлипнув, я подаюсь вперёд и смыкаю руки у него за спиной, тихо всхлипывая ему в плечо. Несмотря на то, что от него веет теплом, какой-то невидимой поддержкой и спокойствием, Стэн не спешит обнимать меня в ответ.
— Ким, если я могу что-то сделать, ты скажи, — голос его мягкий, но при этом бессильный.
— Что ты можешь сделать кроме того, чтобы нервировать меня своими ухаживаниями? — невнятно бормочу я ему в плечо.
Он мягко посмеивается и теперь действительно обнимает меня в ответ.
— Не переживай, я больше не буду набиваться тебе в мужья.
У меня тоже вырывается из груди смешок и я поднимаю лицо, глядя на него теперь уже действительно с улыбкой, хоть и не такой радостной, как мне бы хотелось.
— Ты меня тоже прости, — тихо выговариваю я.
— За что?
— За то, что не смогла полюбить.
В воздухе повисает молчание, Стэн долго смотрит в мои глаза, и постепенно его улыбка тает, возвращая лицу задумчивую тяжесть. Он нежно убирает прядь волос от моего лица, а затем наклоняется и целует меня в лоб. Я прикрываю глаза и протяжно выдыхаю, позволив себе на минуту расслабить путы. Я крепче стискиваю руки у него за спиной и прячу лицо на его плече, чувствуя его теплые ответные объятия.
До дома нас с мамой подвозит Стэн. После того, как отцу сообщили результаты анализов, он уехал по делам, сказав, что это ненадолго, но я все равно чувствую нездоровое облегчение, радуясь хотя бы тому, что у меня есть чуть времени, чтобы подготовить себя к тому апокалипсису, который ждёт меня дома.
А он несомненно меня ждёт.
Когда отцу сообщили, что я беременна, он помрачнел до такой степени, что я всерьез испугалась. Я ещё никогда не видела его таким. Его лицо исказилось ужасом, смешанным со звериной яростью и шоком. Мне казалось, что он меня прямо сейчас при всех ударит, но к счастью, мои опасения не оправдались…
Тихий хлопок двери заставляет меня включиться и я понимаю, что мы уже дома. Мама бросает сумочку на комод, снимает с себя каблуки и молча идёт внутрь дома. Я так и остаюсь заторможенно стоять на месте.
— Мам, — тихо зову я.
— Кимберли, лучше иди к себе, — серо отвечает она, не оборачиваясь.
Я качаю головой.
— Нет, не пойду.
Мама внезапно останавливается посреди гостиной, делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, а затем произносит:
— Хорошо, иди пока на кухню и поставь чай, мне нужна минута, — мамин голос серый, тихий и какой-то уставший, и я вдруг понимаю, что лучше бы она на меня кричала.
Я молча киваю, хотя и мама этого уже не видит, снимаю обувь и надеваю комнатные тапочки, шлепая на кухню. Набираю в чайник воду, и открываю верхнюю полку, доставая упаковку индийского чая. Автоматически выверенные движения, в которых на самом деле мало реальности. Все мои движения это как будто декорация, просто фон, отвлекающий маневр, за которым прячется настоящая реальность.
Из глубины дома вдруг доносится грохот, я тут же бросаю чайник и бегу в направлении ванной. Я застаю маму всю в слезах. Мое сердце обрывается куда-то вниз, я настолько потрясена и чувствую, что вся тяжесть осознания теперь наваливается на меня десятикратно.
Она впервые по-настоящему, не сдерживаясь, плачет при мне.
— Как же так случилось, дочка? — всхлипывает мама, не в силах сдержать эмоции. — Ты хоть понимаешь, что вы наделали?..
Я сглатываю.
— Да, мама. У меня будет ребенок от Кейна.
Мой голос получается неестественно спокойным. Я то уже примирилась со своей новой жестокой реальностью и приняла ее, а вот мама
