Дамир отрывается от моей шеи, чуть отстраняется, чтобы взглянуть на меня. На секунду в его глазах мелькает что-то похожее на растерянность и… сожаление? Но потом он берет себя в руки и снова надевает маску холодного засранца, которым я знала его в самом начале нашей короткой истории. Он хватает меня за затылок, резко притягивает так, чтобы наши губы соприкасались. Улыбается своей хищной улыбкой, больше похожей на оскал зверя.
— Нет, Зеленоглазка, спор был не на твою девственность. Это было бы слишком просто, — стою в полном шоке. То есть он даже не отрицает?!
Со стороны поза, в которой мы стоим, наверняка похожа на то, что парень ласкает губами свою девушку. Еще не целует, нет. Лишь дарит нежную ласку, что является сладкой прелюдией к поцелую. Но почему же мне так горько от этой нежности…
— Спор был на то, что ты меня полюбишь.
— Оу, ну тут тебе точно ничего не светит! Ты продул, Дамир, — злорадствую я, нервно усмехаясь, хотя у самой сердце в клочья, а от душевной боли мутит сознание, перед глазами все плывет от пелены непролитых слез, — никогда тебе не победить в этом споре! Потому что Я. Тебя. Ненавижу! — выкрикиваю, четко разделяя каждое слово.
— Посмотрим… — все также прижимаясь к моим губам и глядя мне в глаза, произносит Дамир, а затем разворачивается и уходит.
Громко хлопает дверь. Сползаю по стенке на пол и из глаз прорываются первые слезы. Долго же я продержалась.
Знал бы он, что уже победил… Но я ни за что ему в этом не признаюсь. Не теперь…
Глава 24
Дамир
Блядь!
Да ну нахуй!
Как?! Вот как вся эта херня могла с нами произойти?
Еще утром Ника стонала и извивалась в моих объятиях, пока я вколачивался в ее податливое, гостеприимное тело, принадлежащее только мне.
А что сейчас?
Сейчас у нас глобальный пиздец!
Когда увидел по метке геолокации, что она в общаге, сразу понял, что что-то случилось. На душе заскребли кошки. Ну не ушла бы Ника из универа, не предупредив меня. Тем более, если бы стало плохо. Да, даже если бы и ушла, то домой. К нам домой, а не в общагу. А то, что она там, могло означать только одно — какой-то лютый треш произошел именно в наших отношениях, между нами. Но что могло спровоцировать этот звездец?
Я помнил только об одной причине…
Но как? Нет, она не могла узнать! Я же только несколько часов назад все решил по этому поводу. Отвалил кучу бабла той суке, что затеяла все это, договорились, что она свалит из универа и города. С пацанами порешали, что они все молчат, потому что поняли, что я по-серьезному влип… Влип в отношения… Влип в чувства… Влип в Нику… Парни, хоть и безбашенные и иногда творят такую дичь, что хоть за голову хватайся, но тут все отнеслись с полным пониманием.
Так что все было улажено! Тогда как? Еще на подъезде к общаге надеялся, что я ошибаюсь, что это просто, как это называется у девчонок, ПМС какой-нибудь. И тогда было бы не страшно. Тогда бы все можно было уладить. Извинения, подарки, ласки, знакомство с моими родителями, чтобы Ника понимала всю серьезность моих намерений по отношению к ней. Поездка в горы на Новый год, в конце концов! Можно было бы придумать еще кучу разных способов, как вымолить прощения у Ники, пусть даже и не понимал в чем накосячил.
Но, когда увидел ее в комнате, когда поймал ее взгляд… Холодный, чужой, полный слез и боли… Понял тогда, что нет, никакой это не ПМС. Это пиздец! Она откуда-то узнала.
Когда подходил к ней, прикасался, чувствовал ее отклик. Моя девочка не понимала реакций своего тела, она продолжала ко мне тянуться. А надрыв в ее хриплом голосе, сорванном от слез, криков и рыданий, когда она кричала о том, что я ее предал… Боль в ее глазах… Это все давало мне надежду на то, что я могу еще исправить все. Могу! Мне надо в это верить, потому что иначе это все! Иначе я сорвусь.
Ушел тогда только чтобы не делать своей любимой девочке больнее. Понимал, что сейчас она не готова меня услышать и понять.
Ненавидит она меня… Смешная. Она меня любит. Любит также сильно, как и я люблю ее. Пусть она этого не говорила еще ни разу. Но все это видно в каждом ее жесте, в каждом взгляде, в каждом крике. Да даже том, с каким надрывом, сжимая кулаки, впиваясь ногтями в свои ладони до крови, она кричала как сильно меня ненавидит.
Вылетел из комнаты, чтобы дать ей возможность дышать. Остановился в коридоре, услышал рыдания. Блядь, как она кричала. Хотелось разнести к херам гребаные стены, лишь бы вернуться, схватить, унести, защитить, только бы унять ту боль, что сейчас с каждым ее болезненным воплем вырывалась наружу, разрывая попутно и меня в клочья. Но, осознавая, что именно я — причина такого ее состояния, ушел прочь.
Сейчас у меня есть дела поважнее. Пора бы выяснить имя того смертника, который рассказал Нике про спор, умолчав о важных деталях. Например, о том, что пошел я на это только лишь для того, чтобы мою девочку не тронул никто из пацанов. Знаю я, как они, порой не желая напрягаться и ухаживать за девушками, угощают их коктейлями с “секретным” ингредиентом. Ничего запрещенного. Просто смесь трав, усиливающих либидо. Но в купе с алкоголем — это мощнейший афродизиак. И здесь, зная характер Ники, точно бы не обошлось без него.
Но как это все объяснить ей? Она ведь и слушать не станет.
Так! Выдыхаю!
— Серый, дома? — набираю брата.
— У родителей.
— Скоро буду. Не уходи никуда.
— Брат, ты в норме? — беспокоится младший.
— Нет, — хриплю в ответ и отбиваю звонок.
Срываюсь с места. Надо подумать. Понять, как все узнать и действовать дальше. А брат поможет. Заодно
