Саманта изумленно смотрела ему вслед. Она и не представляла, как радикально может помочь дубина, если пройтись ею по тупой голове твердолобого Маккензи…
Каллен вернулся к матери, сел рядом с ней и обнял за плечи. Держа в руках ее руку, он начал отвлекать Лорел разговорами о том, как все будет хорошо, когда отец поправится.
Прошло полчаса.
– А сейчас мы все поедим, – заявила Саманта. – Кто откажется, будет иметь дело со мной.
Каллен поднял голову и увидел ее с подносом в руках. Он и не знал, что она ходила за добычей. Определенно, самообладанию этой женщины можно было позавидовать! Саманта раздавала кофе, чай, бутерброды, печенье, яблоки. Каллену она протянула пластиковый стакан с шоколадным пудингом, который он больше всего любил.
– Спасибо. – Каллен был тронут. – Ты не забыла?
– В детстве у вас в доме я всегда ела его. Как же я могла забыть? – ответила Саманта. Она уселась в кресло напротив дивана, на котором он сидел рядом с Уитни. – Я позвонила домой и рассказала всем, как идут дела. Роз Стюарт укладывает провизию, так что через час у нас будет возможность поесть по-настоящему. А пока я решила, что надо что-то поклевать, чтобы продержаться этот час.
– Спасибо, Саманта Фей, это чудесно, – поблагодарила Лорел. Она пила чай, сидя в кресле рядом с Ноэлем.
– Для больничной пищи почти съедобно, – похвалил Ноэль, откусывая бутерброд с курицей.
– Я же не садистка! – возмутилась Саманта. – Я купила все в кафе напротив.
– Прошу прощения, в таком случае – очень даже неплохо для американской забегаловки, – поправился Бомон.
Поскольку его словам улыбнулась даже Лорел, он решил закрепить успех и стал рассказывать невероятную историю о том, как несколько лет назад на соревнованиях в Техасе он сильно расшибся и попал в больницу. Туда ему присылали разные вкусные вещи, а в итоге он набрал несколько лишних фунтов и у него появились две любовницы-медсестры, страшно ревнивые.
Каллен повернулся к Уитни и обнаружил, что она, уютно свернувшись, спит на диване рядом с ним.
– У нее прекрасные способности к выживанию, – прокомментировала Саманта. – Можно сэкономить кучу нервов, если проспать критические моменты. Помню, она проспала двое суток, когда ты вовремя не позвонил, чтобы попросить разрешения сопровождать ее на выпускной бал.
– Ты тоже неплохо умеешь справляться с кризисами, – улыбнулся Каллен.
– Просто у меня другой метод. Я не могу сидеть сложа руки и ждать. Мне надо действовать. Выпустите меня на шоссе, предоставьте свободу маневра – и я счастлива, как улитка в своей раковине.
– А почему не как жаворонок в небе?
– Ну, не хочется брать избитые сравнения.
– Ты неисправима!
– Да, однажды в полицейском протоколе так и было сказано…
Каллен улыбнулся:
– Между прочим, тебе тоже поесть не мешало бы.
– Верно.
Саманта послушно откусила кусочек бутерброда и тут же начала рассказывать, как недавно прочла в «Уолл-стрит джорнэл» статью о Каллене и его компании. Она старалась выискивать смешные моменты, так что в итоге он стал выглядеть как нечто среднее между акулой бизнеса и китайским мандарином.
Каллен прекрасно понимал ее затею: она пыталась ободрить его, поднять настроение. И Сэм это удалось, за что он был ей невероятно благодарен. Каллен вспомнил далекие времена, когда после гибели Тига он приезжал из колледжа на каникулы или выходные. В то время Саманте было лет семнадцать, но и тогда воля у нее была ничуть не слабее. Она уводила его из дома в горы или на пастбища, в прекрасный мир, который он так любил и в котором удержался благодаря ей.
Только с Самантой он мог говорить о том, как мучает его чувство вины, о той боли, что со временем не утихала, а продолжала расти. Она слушала его, и хотя сама говорила мало, но при этом умудрялась облегчить его душу. Когда он возвращался к вечеру домой, ему уже было не так тяжело. Каллен был благодарен ей и позднее, когда ненадолго приезжал на родное ранчо. Она тогда тоже находила нужные слова, и его боль притуплялась…
Каллен взглянул на мирно спящую Уитни, которая во сне казалась особенно прелестной, и червячок сомнения, давно уже поселившийся в его душе, вдруг начал обретать четкие формы. Сейчас, когда отец боролся со смертью, Каллен наконец решился задать себе давно мучивший его вопрос. Почему Сэм, а не Уитни всякий раз оказывалась рядом с ним, когда ему было особенно плохо? Почему Уитни никогда не догадывалась, что за маской спокойствия и уверенности, которой он обманывал публику, скрывается страдающая душа? Если она его действительно любила, то почему не могла разглядеть его тревоги?
Каллен на секунду закрыл лицо руками, чтобы восстановить подобие спокойствия, потом посмотрел на мать. Ведь удавалось же ему все эти годы обманывать родителей. Вполне возможно, что и Уитни приняла его притворство за чистую монету… Но тогда почему же Саманта распознала его обман?
Каллен внезапно почувствовал, как его щеки коснулись тонкие пальцы. Он повернулся и встретился глазами с Самантой.
– Твой отец выберется, Каллен. Не теряй надежды.
Он прижал ее руку к губам:
– Прости меня, Сэм. Мы на днях поспорили, и я наговорил тебе массу глупостей.
Ее огромные глаза засветились, и их свет словно пролился ему в душу. Каллену сразу стало гораздо легче.
– Ты тоже меня прости, – мягко проговорила она. – Я в последнее время все чаще выхожу из себя, а это совершенно недопустимо.
– Ты просто работаешь слишком много, а в нашей ссоре я сам виноват.
– Мир? – спросила она.
– Мир, – подтвердил он, погладив ее по щеке.
Губы Саманты дрогнули в улыбке, и она принялась вспоминать, как в начальной школе между ними целую неделю шла война. Когда она пошла в школу, Каллен уже считал себя почти старшеклассником и не замечал «первоклашку», хотя и знал ее всю жизнь. Чтобы доказать, что они знакомы, Саманта развешивала по всей школе плакаты, где перечисляла его привычки и склонности. Дело кончилось тем, что их вызвали к директрисе, и та пристыдила обоих, прочитав им целую лекцию о том, как следует и как не следует вести себя детям двух самых уважаемых семейств в округе.
Через несколько часов их навестила доктор Деверье и объявила, что операция прошла успешно и Кинана уже перевели в палату. Хотя состояние его продолжало оставаться критическим, все немного приободрились. Ноэль, Саманта и Эрин поочередно занимали Лорел и Каллена, не давая тревожным мыслям теснить надежду.
Невероятно длинная ночь подходила к концу. Утром приехала Роз Стюарт с полной корзиной всякой всячины. С ней прибыл Уильямс – он привез туалетные принадлежности и одежду для всех, в том числе для Уитни, Саманты и Эрин. Это было очень кстати: все уже устали от вчерашних платьев и смокингов.
