Увидев меня на ногах, Дина выдохнула и опустилась на стул в коридоре. Волосы растрепаны, под глазами плохо вытертые темные пятна. Я подошел к ней и спросил:
— У тебя тушь не водостойкая?
— Издеваешься?!
Я присел рядом с ней и приобнял за плечи. Не хотел, чтобы она переживала, чтобы волновалась.
— Дина, все хорошо?
— Хорошо?! Да я пережила эмоциональную катастрофу за то время, пока добиралась сюда!
Про то, что плакала, не сказала ни слова. Но это было видно. Не знаю почему, но меня это обрадовало. Конечно, не ее слезы или переживания, а то, как она отреагировала. В ту минуту, когда моя машина балансировала на краю эстакады, снеся ограждение, я только и думал, что будет с ней, если я сейчас упаду с высоты в несколько десятков метров. В Боливии не было страшно, сейчас — да.
А она переживала, переживал и я. Поцеловал ее в шею и приложил руку к животу, еще такому плоскому. Но мне нравилось думать, что там есть мы. Именно мы. Оба.
— Я почти сошла с ума… — шепнула она мне в ухо. — От тех звуков, которые услышала в трубке, от тех чувств, от которых просто мутилось сознание, пока я сюда ехала, от новостей, что транслировали почти везде. Что случилось?
— Успокойся. Это главное, — усмехнулся я, хотя было совсем не до смеха.
Я многое понял, осознал. И это было… Больно, что ли?
Она молчала, ничего не спрашивала. Удобно устроила голову на моем плече, и я даже захотел свалить без выписки отсюда, но знал, что это будет чревато. Менты такое не пропустят, им просто не позволят. Они уже стояли в начале коридора, опрашивали пока других участников ДТП, которые пострадали меньше. Хотя пострадавших и не было, по сути. Просто жертвы обстоятельств.
Пока я ждал снимки, Дина молчала. Я перебирал медовые волосы, слегка посветлевшие под боливийским солнцем, и думал, что мне повезло. Повезло, что когда-то Алиса пришла к ней, повезло, что я сошел с ума от одного вида этих медовых глаз, повезло, что я поехал за ней на другой конец света.
Правильно было все, что случилось. Без нас пазл бы не сложился. Без нас обоих.
— Дина, — растормошил я ее, когда врач меня отпустил. — У нас еще есть на сегодня планы. Или просто вызывай такси, но мне нужна твоя машина.
— Я с тобой, — ответила она. — Всегда, везде и навсегда.
— Запомни, — взял ее лицо в ладони, — я тоже. Но я боюсь за тебя, так что ты едешь домой.
— Не решай за меня!
На этот возмущенный возглас все в коридоре обернулись. Нет, ну как с ней не сражайся — все равно на своем стоит. Только после всего я не могу рисковать.
— Дина, ты своим звонком меня спасла от смерти.
— Это как?
— Официальной причиной послужило ДТП на эстакаде, но… Дина, ты позвонила, а я потянулся за телефоном к пассажирскому сидению, и в этот момент пуля разбила стекло. Ты спасла меня, понимаешь?
Может, это было воспалением моего мозга, но она смотрела на меня так… Блядь, я был готов утонуть в этих медовых глазах. Она меня любит. Именно сейчас это осознал, понял, принял. Эта сумасшедшая, безбашенная женщина меня любит. Нет, МЕНЯ любит.
— Я почувствовала, что надо тебе позвонить. И без тебя жить бы я не смогла. А наш ребенок? Я не смогу одна даже родить, мне страшно.
— Я с тобой. Пока жив, я с тобой.
Меня позвал хирург в кабинет, и она пошла со мной. С таким видом смотрела на снимки в руках врача, как будто я вот-вот скончаюсь.
— Кость целая. Просто ушиб, но руку лучше не беспокоить. А порезы вам обработают.
— Не стоит, — отмахнулся я.
— Стоит! — безапелляционно заявила Дина.
Спорить я с ней не стал. Через полчаса мы вышли на показавшийся мне свежайшим после больничных коридоров воздух. Пока медсестра обрабатывала небольшие порезы, уставший и явно не очень заинтересованный полицейский задал несколько вопросов. Дина удивленно подняла брови, когда я ни слова не сказал о выстреле, но промолчала. Я понимал, что виновником ДТП был я. И хоть пока меня открыто никто не обвинял, но и к этому придем. Хорошо, что хоть без жертв обошлось. Да и материальный ущерб, насколько я помню, невелик. А его другим пострадавшим я возместить смогу.
— Расскажи, как все было, — попросила Дина в машине и откинулась на сидении.
— Я уже сказал, но могу поделиться своими мыслями. Это была четкая подготовка. Кто-то знал мой маршрут, кто-то знал, что в это время в том месте пробка. Это был выстрел из снайперской винтовки, но место… Оно открытое, только завод слева, где стоят две водонапорные башни, скорее всего, стреляли с одной из них.
Дина задумалась, вероятно, вспоминала тот район, а потом удивленно повернулась ко мне:
— Но ведь они довольно далеко от эстакады! С такого расстояния могли выстрелить?
— При должной подготовке и хорошей винтовке запросто. Я знал одного снайпера, который с такого расстояния мог с закрытыми глазами подстрелить муху.
— Ярослав! — она с такой силой вцепилась в руль, что я серьезно подумал, как бы она его не вырвала. — Ты, мать твою, так равнодушно об этом рассуждаешь, как будто не тебя хотели убить два часа назад!
— Вот тебе бы сейчас немного равнодушия и спокойствия не помешало, а то…
— Стоп! — заорала она так, что даже фельдшер, куривший неподалеку, выронил сигарету. Хоть бы окно закрыла, чтобы у этого концерта не было зрителей. — Равнодушие… Ну, конечно, — усмехнулась она.
— Что? — не понял я.
— Я искала на твоем совещании утром не то и упустила главное. Я знаю, кто, но не знаю, почему.
— И?
— Один из глав отделов. Тот, который прервал тебя, на базу собирался.
— Игорь Валентинович? Быть не может.
Я был уверен, что она ошиблась. Он с самого основания компании со мной. Ни одного нарекания, ни одной ошибки. Идеальный работник.
— Ярослав, послушай… Я искала нервозность, страх, но у всех на лицах было только недоумение и удивление, а у него — ничего. Он как будто знал заранее, что ты скажешь и что потребуешь. Он был равнодушным.
Глава 20. Ярослав
У меня в башке не укладывалось. Но если так…
— Поехали в офис, — сказал я.
— Зачем? — спросила Дина.
— Затем, что мне нужно посмотреть личное дело Игоря. Каков мотив? Вот этого я не могу понять.
Она кивнула и выехала с парковки. Лоб наморщился — думает. Так и молчала всю дорогу. Только возле офиса начала говорить:
— Если бы мотивом были деньги, то он бы не сдал тебя ОБЭПу, а продолжил их красть. Он хотел тебя посадить, уничтожить, убить, в конце концов. Здесь что-то глубоко личное. План, который был выношен, продуман. Где ты мог перейти ему дорогу?
— Не знаю, Дина. Я вообще ничего не понимаю. А Алиса? Если она знала, то почему не сказала? Оставила какие-то долбанные шифры…
— Боюсь, этого мы никогда не узнаем, — покачала она головой.
Ну уж нет, меня такой исход не устраивает. Надо во всем разобраться.
Мы вошли в пустой уже офис, я взял на посту охраны запасные ключи от отдела кадров и вскоре уже пролистывал папки, ища нужный документ. Дина включила компьютер и тоже начала искать в базе. Личное дело нашли мы одновременно, но из него почерпнуть особо нечего было. Образование, семейное положение, предыдущее место работы мне никак не помогли. На всякий случай я переписал домашний адрес Игоря Валентиновича и тут же позвонил своему «поставщику» информации. Родион умел работать быстро и эффективно, если, конечно, не требовалось взломать Пентагон. А мне все лишь надо было знать, кто родители, братья-сестры, жена. Связь должна быть, осталось только ее найти. Это для Родиона плевое дело. Он пообещал через час перезвонить, плюс-минус двадцать минут, и повесил трубку.
— Что ты станешь делать? — спросила Дина.
— Шею ему сверну. Особенно, если…
Я замолчал, уставившись в окно. О причастности Игоря к смерти Алисы даже не хотелось думать. Черт возьми! Почему она сразу ко мне не пришла, если знала? Или даже просто подозревала?
Почувствовав легкое прикосновение к плечу, обернулся. Мне не надо было заканчивать фразу, Дина поняла, что я имел в виду. Но не стала меня просить не рубить с плеча, не стала успокаивать. Она меня понимала. Понимала не как психолог, а как близкий человек. Мне не нужны были ее слова — хватало просто присутствия рядом. Я даже сейчас и не могу представить, что бы делал, не будь ее рядом со мной. Точно бы сошел с ума от всего происходящего. А эти медовые глаза просто спасательный круг, ради них жить хочется.
