— Остановись!
— С чего вдруг? Ты же этого хотел!
— Хотел, — признался тихим шепотом, — но не так!
Ее нервы сдали окончательно. По щекам хлынула соленая влага.
— Как ты мог? — заорала Синицына, ударяя Вячеслава ладонями в грудь. — Как мог предложить мне подобное? Еще и в такой унизительной формулировке? Я что, похожа на одну их твоих случайных девок?
— На девок — нет! На мою — да!
— Козел!
— Успокойся!
Красницкий попытался прижать ее к себе, утихомирить, но взбесившаяся девушка упрямо вывернулась из давящих объятий.
— Неужели серьезно думал, будто я подпущу тебя к себе? Подпущу после того, как ты заявил в сауне, что можешь прикасаться ко мне исключительно по пьяни? А по трезвому тебя от меня воротит, значит, да?
— Я не так сказал! — прорычал Красницкий, буквально пригвоздив Синицыну к земле обозленным яростным взглядом. — Совершенно не так!
— Нет? А как же твое: «При одной только мысли о поцелуях с тобой я готов выблевать собственный желудок?» — коряво изобразила его голос. — Ты признался мне в этом, будучи абсолютно трезвым! В школьном спортзале. Помнишь?
Вздрогнув, Слава нахмурился еще сильнее и торопливо отвел взгляд.
— Прошлого уже не изменить! — пробормотал глухо.
— Помнишь?
— Помню! — выдержал паузу. — Я все помню!
— И?
— Тогда мне казалось именно так!
— М-м-м! Ясно!
— Послушай…
— Глаза бы мои тебя не видели!
Не разбирая дороги и не прощаясь, Ирина торопливо зашагала прочь.
— Ты куда? — крикнул он ей вдогонку, не предпринимая попыток остановить.
— Домой!
— А я?
— А тебя, надеюсь, к утру сожрут бродячие собаки!
— Под ноги смотри! Осторожнее будь!
— Да пошел ты!
Пользуясь моментом, она продемонстрировала парню средний палец. И тут же пожалела о своих словах и действиях. Ибо, споткнувшись обо что-то в тусклом свете фонаря, и со всего размаху рухнула на землю, неуклюже подвернув ногу. От боли, пронзившей лодыжку, прямо искры из глаз посыпались. Красницкий склонился над ней спустя секунду. Молча. Хмуро. Сокрушенно вздохнув, осторожно ощупал поврежденное место, при нажатии на которое Ира тихонько заскулила, и подытожил:
— Перелома нет, на растяжение не похоже. Обычный ушиб — пройдет довольно быстро. Встать сможешь?
— Не уверена!
— Тогда…
— Что?
— Придется тебе все же подпустить меня к себе!
Без особого труда Вячеслав подхватил Ирину на руки и совершенно по-хозяйски прижал к своей груди. Его взбесившееся сердце тарахтело столь громко и надрывно, что Синицына невольно смутилась, отчетливо ощущая характерные мощные удары. Испугалась и жара, охватившего все ее тело.
— Прости за собак. Это я… сгоряча ляпнула.
Парень сдержанно улыбнулся уголками губ:
— Как скажешь!
— Поможешь до подъезда добраться?
Отрицательный кивок. Чуть влево. Чуть вправо.
— Лучше сразу до квартиры донесу.
— Ой, нет! Не нужно, я на лифте…
— Перестань! — осадил строго. — Ключи у тебя с собой?
— Да, в кармане.
— Ну, доставай!
Глава 30
Вячеслав
Дождавшись, пока Ирина извлечет из кармана небольшую связку ключей, Вячеслав перехватил ее поудобнее и незамедлительно велел:
— Теперь обними меня как можно крепче!
— Зачем?
— Я под градусом, вообще-то! Могу и уронить кое-кого… очень пучеглазого!
Соврал, конечно. Не уронил бы. Ни за что и никогда. Даже будучи пьяным.
Однако угроза подействовала должным образом. Девушка шустро оплела его мощную шею своими руками и смущенно притихла, доверчиво прильнув щекой к широкой груди. К груди, которая разрывалась на мелкие бл*дские куски под натиском мощных ударов взбесившегося сердца от одного лишь осознания, кого именно он сейчас жадно прижимает к себе, пытаясь насытиться близостью. Теплом. Кого стискивает буквально до хруста костей.
«Моя девочка! Моя малышка! Моя игрушка! Моя…»
— Синичка, — прошептал одними губами, озвучивая лишь последнюю фразу.
Тихо. Сипло. Нежно. Покрываясь предательски крупными мурашами.
«Сучка! До чего же ты, оказывается, красивая!»
Он до противного скрежета стиснул зубы, пытаясь всеми силами игнорировать тот факт, что ширинка брюк вот-вот лопнет под натиском восставшей плоти.
Твердой. Жесткой. Пульсирующей от чрезмерного притока крови.
Вячеслав заторможенно скользнул взглядом по лицу Ирины.
«Из-за тебя! Я подыхаю из-за тебя!»
Схватить бы ее сейчас. Заткнуть рот поцелуем.
Нагнуть. И отыметь, как следует. Прямо здесь.
Присвоить. Оттрахать. Заклеймить.
Залить горячей густой спермой. Всю. С головы до ног.
И подобно дикарю, растереть по ее нежной коже, помечая свою территорию.
Чтобы знала! Знала, кому принадлежит, дура недалекая!
— Что? — отозвалась Ира, настороженно вглядываясь в его остекленевшие, сверкающие самой настоящей одержимой яростью глаза.
Молодой человек встрепенулся, избавляясь от наваждения:
— Нет. Ничего.
«Бл*дь! Как же кроет-то!»
Цепляясь за жалкие крохи самообладания, Красницкий медленно, размеренно, неторопливо двинулся вперед. На Синичку старался не смотреть. Потому что после сегодняшних событий, себе уже не доверял. Совершенно. Впервые за время их разлуки он серьезно засомневался в правильности своего решения, принятого после разговора с отцом: отойти в сторону и не мешать счастью друга. Мешать-то не мешал, да только сам от лютой ревности с ума сходил. Всякий раз в лице менялся, готов был на стену лезть и волком выть, стоило Юрке хоть мельком упомянуть в разговоре свою Ирину. После выпускного Чиж поделился с ним шокирующей «радостной» новостью. Так, мол, и так. Грядет у нас свадьба — скоро
