все так, чтобы Ленке казалось, будто это ее идея, оказалось пустяком. Ну а потом все это перестало быть моим «приоритетным проектом», – она усмехнулась, – Я ждала каждой встречи с тобой, каждого «привет», незатейливого поцелуя в щечку – ты целовался так с каждой симпатичной девчонкой.
Максим не знал огорчаться ему или радоваться – он и раньше понимал, что у Даши были к нему какие-то чувства, но чтобы вот так, продумывать каждый свой шаг, от этого становилось даже как-то не себе.
– Тебе все это неприятно, да? – Даша по-своему истолковала его молчание.
– Да нет, мне приятно, – Максим не смог сдержать улыбку, – Знать, что такая девушка провела чуть ли не военную кампанию, чтобы начать встречаться со мной.
– Сейчас мне, может, и не смешно, но улыбаться я, вспоминая, все же могу. Знаешь, в Универе я плакала из-за тебя почти через день. Не знаю, как моя мама до сих пор не возненавидела тебя. Ты встречался то с одной, то с другой, и я почти вынудила тебя, тогда помнишь, сказать, что я нравлюсь тебе. И после, мы же были слишком разные, но я старалась, я хотела быть вместе с тобой. А у тебя все равно были другие девицы.
– Даша, ну это же было детство и глупость, – Макс почти заставил ее посмотреть ему в глаза.
– Да я понимаю, – она грустно кивнула. – Я и сама была хороша, бежала прочь, стоило мне только понять, что дальше будут разговоры о сексе или действия… Я ведь сейчас и сама не могу понять, почему я так поступала. Уехать после в аспирантуру ведь это было правильно? – Даша посмотрела на Максима с опаской, ей так хотелось, чтобы он хоть сейчас одобрил ее решение.
– Правильно, конечно, – Макс не кривил душой, Дашу нельзя было удерживать в Ростове, когда она рвалась вперед и вверх. – Я должен был дождаться тебя, а не бросаться в этот нелепый брак.
– Ну и Уортон, это самое главное, – Даша отодвинулась от Максима, говоря об этом шаге в ее жизни, ей хотелось сохранять хоть капельку благоразумия, которое помогло бы объяснить, почему поездка в Америку, MBA были так важны для нее. – Я должна была сделать блестящую карьеру, мне покоя не давала мысль видеть свое фото на страницах деловой прессы, быть на первых рядах самых важных событий. Уортон был ступенькой, выходом в другой мир, полный возможностей и амбиций. Первый раз я это поняла в летней школе в Беркли. Туда, в Уортон был жуткий конкурс и русских брали очень плохо, а меня взяли. Понимаешь, мне казалось, это победа, я просто летала. Не то, что я не думала о тебе, но мы снова расстались, а впереди были такие возможности. Потом, когда мы были вместе в Ростове, когда у нас был этот чудесный дождливый Париж, я думала о том, чтобы не ехать. Но отказ от учебы казался чуть ли не предательством. Я не знала, как мне быть. Злилась на себя, на тебя. Как будто предавала что-то. Чем больше хотела остаться в Ростове, тем больше злилась, а потом решила смотреть на связь с тобой как на интрижку, как на способ заполнить время, вот только получалось у меня это плохо, – Даша понимала, что ранит этими словами Максима, может быть, навсегда отвращает его от себя, но хотя бы сейчас она должна была рассказать ему обо всем.
– Сейчас у тебя тоже интрижка? – неожиданно злым голосом спросил Максим. Ему никогда не удавались умозрительные конструкции, вот и сейчас все грозило рассыпаться в пух и прах. Даша просто развлекалась, он ей был вовсе не нужен. Он был ее прошлым, возможностью потешить свое самолюбие. У нее блестящая карьера, отличные перспективы, а у него – только надежды вернуть благосостояние семьи, каким оно было при отце. Может быть, Дашу даже насмешила эта поездка в Стамбул, шумный и немного грязный, он показался ей слишком мелким по сравнению с тем, что она видела в Америке, с теми местами, где бывала и жила.
– Ты никогда не был моей интрижкой. Я любила тебя, и тогда, и сейчас.
Она произнесла это вслух, впервые за много лет, что мучила себя и Максима. Даше всегда казалось странным и даже неестественным говорить о своей любви, ведь взрослые люди не говорили о ней, а доказывали ее. Это ей тоже казалось. Хотя, что она знала о любви и о том, как ведут себя взрослые люди? Ее цели, ее карьера – все это было игрушкой, призом в увлекательном путешествии, вроде тех, в которые с восторгом пускаются маленькие дети.
Макс и она, они были рядом, но вот вместе ли? – в этом еще нужно было разобраться, а, может, наоборот, не стоило ни в чем разбираться.
Когда Максим разведется с женой, сделает ли он ей предложение? Будет ли она винить себя за разрушенную семью и ребенка, оставшегося без отца? Будет ли расстраиваться и злиться, когда он захочет участвовать в жизни дочери? Прежде Даша никогда не думала об этой девочке – ребенок Макса от другой женщины словно не существовал для нее, а вот сейчас ей показалось, что делить любимого мужчину с другим человеком, даже с малышкой-дочерью, будет слишком сложно, ведь ее Макс должен был любить только ее, их детей.
– Почему ты молчишь? – Даша с содроганием ждала реакции Максима на свои слова.
– Я не знаю, что в такой ситуации говорить, – улыбнулся Макс, – Я могу, как и ты, спросить: как ты можешь любить меня? Но не уверен, что хочу знать ответ, – он коротко усмехнулся. – Я хочу сделать тебе предложение, но понимаю, что для начала должен получить развод, да и вообще сделать это как-то более правильно, чем то, что происходит сейчас.
– Я устала все делать правильно, – «правильно» – это проклятое слово преследовало Дашу с самого детства. – Макс, скажи мне, как и почему ты женился на Ире. Из-за ребенка? – ей отчего-то было важно услышать ответ на этот вопрос.
– Да, – он устало кивнул, теперь-то Максим понимал, что гораздо честнее было поддерживать Ирину и дочь материально, а не соглашаться на ее претензии о браке. – Ирин отец был областным министром строительства пару лет назад. Мы с ней познакомились на рок-фестивале, я собирался ехать с Димкой, но у него заболела дочь, я поехал один. Симпатичные девчонки, алкоголь – мне было море по колено, да и от работы удалось отвлечься. Мы с ней начали встречаться, сначала ходили куда-то, потом просто стали спать вместе.
Даше стало грустно – в этом был весь Максим: ходить куда-то, а потом спать вместе. Сколько раз повторялась эта история? Она
