могла забыть в этом вертепе, если не своего парня?
— Стой, стой, подожди! Может, выпьешь чего-нибудь? Иди, поболтаем, мы так давно не виделись, — Стас суетливо хватается за шейкер и зазывает меня взмахом руки. И это странно. Нет, мы отлично общаемся и с ним, и с его напарником Денисом, но обычно ограничиваемся приветствием и парой ничего не значащих фраз, и тут вдруг такой живой интерес…
Отказывать как-то невежливо, поэтому я, хоть и без большого энтузиазма, но забираюсь-таки на высокий барный стул.
— Прости, я бы с удовольствием с тобой поболтала, но очень хочу поскорее увидеть Курта и преподнести ему сюрприз, — играю бровями и понижаю тон. — У нас сегодня маленький юбилей — месяц отношений. Не знаю, что он приготовил для меня, но мой подарок ему точно запомнится надолго.
— Юбиле-ей? Вот это да. Поздравляю! Прими этот коктейль в честь такого замечательного события. И не вздумай уйти не допив — плохая примета, — Стас суёт мне в руки высокий стакан с чем-то красным и явно намеревается ретироваться туда же, куда планировала пойти я — за вожделенную дверь. Причём вид у него такой, будто его застукали на месте преступления. Очень-очень нехороший вид.
Я влюблённая, но я не дура. Он не хочет, чтобы я туда входила.
— А ты куда это?
— Я?.. На склад. У меня… лёд закончился.
Пока я в недоумении смотрю сквозь прозрачную дверь холодильника на полное ведро льда, Стас проворно выходит из-за барной стойки и тянется к дверной ручке, но я со скоростью гепарда спрыгиваю со стула и перехватываю на полпути его запястье:
— Что там, Стас? Почему ты не даёшь мне туда пойти?
— Ничего, говорю же — лёд, — парень нервно улыбается, но я же вижу — врёт.
Нутро сковывает липкий страх. Даже ужас подозрения.
Сильнее цепляюсь за его покрытую татуировками руку и шепчу:
— Он что, там не один? — пристально смотрю в глаза бармена, но тот лишь кривит губы, словно испытывая невозможные муки.
— Ульяна, пожалуйста, я очень хорошо к тебе отношусь. Ты меня без ножа режешь. Просто не ходи туда, ладно? — он умоляюще смотрит на меня, и я вижу, что ему действительно тяжело даётся это всё.
Он там не один. Курт там не один, и Стас это знает.
Странно, но когда всё встало на свои места панический страх отступил. Место его заняло другое, более опасное чувство…
— Спасибо за коктейль, — в голосе сталь, — я попробую его в другой раз. А сейчас просто дай мне пройти.
— Ульяна…
— У тебя там клиенты у стойки, — снимаю его ладонь с ручки и уверенно тяну на себя дверь.
Тёмный коридор подсвеченный синими люминесцентными лампочками встречает меня тишиной и знакомой прохладой. Дверь гримёрки в конце коридора приоткрыта и тонкая полоска света рассеянной жёлтой лужей падает на мрачный пол.
Да, Курт там не один, я определённо слышу приглушённые голоса, один из которых — незнакомый женский.
Часть 35
Подслушивать плохо! Это очень плохо. Поступок недостойный, в чём-то даже унизительный. Но ещё хуже, когда твой мужчина, которому ты безгранично поверила, с которым делишь одну постель и которого пустила в душу водит в свою гримёрку каких-то левых баб!
Будь это что-то невинное, Стас бы не защищал так рьяно эту несчастную дверь.
Господи, поверить не могу! И за целый месяц ведь ни единого прокола, ни толики подозрения. Или я просто была слепа, оседлала розового пони и не хотела замечать очевидного?
Я должна увидеть всё собственными глазами. Нет, я не мазохзистка и не извращенка, мне это нужно для того, чтобы не было соблазна потом сделать вид, что всё это мне просто почудилось. Как после этого быть с душевными муками я разберусь позже.
Стараясь отключить голову и эмоции, тихо крадусь по стеночке к гримёрке, но в груди жмёт так сильно, что больно дышать.
И вот она — дверь. Я уже вижу сквозь узкую прореху в зеркальном отражении его вихрастый затылок и половину лица девушки с иссеня-чёрными волосами.
Мелькает восторженная мысль: Боже! Да же это Палома! Всего лишь его сестра! Болван Стас просто этого не знает! Но девушка чуть сторонится и я вижу, что это не породистая молоденькая немка Рейнхард, это совершенно незнакомая мне девица с раскосыми глазами и неестественно идеальными бровями. А потом слышу звонкий детский смех и замечаю её — маленькую девочку… у него на руках.
— Папа, а здесь есть парк аттракционов? — говорит малышка на немецком и прижимается к плечу Курта. — Я очень хочу покататься на каруселях.
— Конечно, есть, Элли, это Москва, огромный город. Здесь есть всё, даже зоопарк.
— Хочу! Хочу в зоопарк! Мамочка, можно? — оборачивается на брюнетку, и та, мягко улыбаясь, бросает взгляд на Курта.
— Может быть, милая, мы с… папой ещё не решили.
— А ты знаешь, какую песню я выучила в детском саду? Хочешь спою для тебя? — оживляется девочка и, не дожидаясь ответа, начинает запевать звонким голоском что-то отдалённо знакомое, но я уже не слушаю.
Немецкий язык я знаю плохо, но всё-таки знаю, и уж этот незатейливый диалог счастливого семейства, к сожалению, перевела без большого труда.
Брюнетка хлопает в ладоши и переводит взгляд полный осторожного обожания с Курта на свою дочь, Курт подпевает ребёнку и всё это выглядит так… отвратительно идеально.
Не силах больше наблюдать за семейной идиллией прекращаю глазеть в приоткрытую дверь и прижимаюсь затылком к прохладной стене. Закрываю глаза и мысленно считаю до десяти, чтобы не дай-то Бог не дать волю слезам.
У него есть жена и маленькая дочка. Ну конечно! Славная семья из Мюнхена, прилетели навестить папочку, который подзадержался в очередном гастрольном туре. Папочку, который в промежутке между концертами нашёл себе доверчивую русскую, влюбил в себя, перебрался к ней на постой и разбил к чертям её глупое сердце…
Господи, как можно было быть настолько наивной?! Как? Прав был отец, он сразу его раскусил. И
