предложенной гречневой каши, уснула. Уже вскоре, мы подъехали к больнице, где меня ждал осмотр врачей и встреча с родителями. В те минуты, я волновалась только за ребенка.
И вот теперь я сидела на кушетке в накрахмаленной больничной сорочке. Кости ломило, ноги ныли, а глаза уже закрывались от усталости…
Уже наступил вечер. В больнице мне предстояло провести не меньше трех дней для полного осмотра и наблюдения. В любом случае мне уже привезли книги, ноутбук и кучу развлечений. Палата у меня была отдельная, а вид из окна очень красивый – на больничный сквер.
Хотелось заметить, что я ещё никогда не испытывала такого счастья от нахождения в медицинском учреждении. Родители и Сережка только-только с большого разрешения врача побывали у меня, обнимая и не веря своему счастью. Ровно точно так же, как обнимала их я, не веря своему счастью, что осталась жива и здорова.
- Я люблю тебя, - прошептал мне Олег, сидя возле моей кушетки, на которой я лежала, укутанная одеялом. – Мне ещё никогда не было так страшно, как сегодня, Кэт…
- Мне тоже, - честно ответила я, подхватил его теплую ладонь и сжала в своей. – Но теперь. Теперь я надеюсь, что всё будет хорошо….
- Конечно, будет, - наклоняясь и целуя меня в нос, улыбнулся Олег. – Обещаю.
Мне снилась эта яма. Она ли это была? Слишком глубокая. Небо это маленький квадратик где-то наверху. И здесь были ходы, коридоры, странные двери.
Каждый раз я заходила в них – то туда, то сюда. Там были картины – разные картины и все с птицами. Птицы тоже были разные, разных цветов, разных размеров. Я не знала таких птиц.
Свечи горели прямо под ногами на земле, я переступала через них, и каждый раз заходила в новые коридоры, открывала новые двери.
Эти сны не были кошмарами. Но заканчивались каждый раз тем, что меня кто-то звал. Кто меня звал?
- Катя! Катя! Катя!
Я открывала глаза и просыпалась.
Вот и сейчас так было.
- Катя! Катя! Катя!
Но в этот раз, перед этим днем, я не проснулась. Я увидела новый коридор, подхватила с земли свечу и пошла в него. Там на стенах тоже были везде картины с птицами. Я шла медленно, хотела быстрее, но у меня не получалось. Только сердце быстрее билось от этого «Катя! Катя! Катя!». Я дошла до конца коридора и увидела клетку. Это была клетка для птицы из серого металла. Тонкие прутья, круглая ручка.
В клетке сидела черная птица.
- Катя. Я умер, - сказала мне птица. – Я умер. Так мне и надо. Просто скажи им, где я. Я не хочу остаться в этой яме. Я не хочу, Катя. Я не хочу остаться здесь – мне холодно здесь, мне здесь страшно. Скажи им, где я.
- Хорошо, я скажу, - ответила я тихо.
Птица вдруг свернулась клубочком в клетке, словно кошка и заснула.
Я открыла глаза. Утренний свет вызолотил спальню. Я потерла глаза, дотянулась до очков и надела их, обернулась. Белоснежная постель была смята и пуста. Олег уже встал. Судя по запаху свежесваренного кофе не так уж и давно.
Я кинула быстрый взгляд на будильник – ого, время! Нам надо собираться.
*** Я зашла на кухню и улыбнулась мужу. Олег нежно взял меня за руку и притянул к себе. Он поцеловал меня и улыбнулся.
- Доброе утро, - шепнул он.- Будешь кофе?
- Доброе, - ответила я. – С большим удовольствием. Спасибо!
Я устроилась за столом и, глядя в окно, задумчиво протянула.
- Знаешь, мне сегодня такой странный сон приснился.
- Снова про яму и птиц? – спросил Олег, делая мне капучино.
- Да. Снова этот сон, но только… У него как будто бы был конец, - ответила я, растерянно кусая губы.
- Это, наверное, потому что сегодня, возможно, настанет конец всей этой истории. Так что тебе приснилось?
Я рассказала Олегу свой сон.
- Надо же, - удивленно протянул он, протягивая мне чашку с кофе. Я с наслаждением вдохнула аромат ванили и корицы. – Может быть, этот ворон как-то связан с Гришей?
- Возможно, - пожала плечами я. – Я, кстати, вчера в ящике письмо нашла. Оставила его на столе в гостиной, и совсем забыла про него.
- Что за письмо? – спросил Олег, заходя в ванную.
- Для тебя.
- Сейчас посмотрю, - ответил Маковецкий. – Катюш, собирайся. Сейчас риэлтора, потом обед и надо уже ехать туда.
Я поёжилась. Да, туда... На разговор с ней… На этот разговор, который должен всё решить, всё закончить.
Я так ждала его, этого разговора. И вот теперь…
*** Решив поторопиться, я быстро перекусила и понеслась в ванную, а затем в комнату, чтобы поскорее одеться: сегодня слишком долгий день, чтобы расслабляться и терять время.
Как только я застегнула на себе рубашку, мой смартфон разразился требовательным звонком. Звонил брат. Пока Олег собирался, я успела переговорить со всей родней – братом, мамой, папой. Все спросили как дела и, конечно, как я себя чувствую. Я не прекращала умиляться их заботе, и всё же, иногда она мне казалась чрезмерной.
Опустив взгляд на стол в гостиной, я увидела то самое письмо, которое вчера там оставила.
Как раз закончив разговор, убрала телефон и подобрала маленький конверт. Кроме имени на нём ничего не было. Хорошая бумага, плотно запечатанный конверт.
Неожиданно я заметила в самом низу подпись маленькими, едва заметными буквами: Кристи.
- Это Кристина оставила тебе письмо, - сказала я, поворачиваясь к Олегу, как раз зашедшему в комнату. Я помахала конвертом. – Кажется, оно не шибко-то любовное, выглядит вполне по-обычному.
Олег хмыкнул, откинул светлую челку со лба одним изящным движением и подошёл ко мне. Он приподнял бровь, беря конверт у меня из рук и осматривая его.
- Ну, судя по всему, действительно самое обычное, потому что любовные письма Кристина всегда обклеивала сердечками и обцеловывала тремя видами своим губных помад… Может, это такая хитрость, конечно, чтобы ты его сразу в помойку не выбросила, не знаю.
- О, Боже. – Я прикусила губу, с сочувствием глядя на Олега. – С сердечками и тремя видами помад, наверное, точно выбросила бы сразу.
Он начал распечатывать конверт, но в этот момент кто-то позвонил в дверь.
-
