они находились. Они и Серега. Я надеялся на помощь силовых структур, на какие-то связи, недоступные массам, но помог мне кое-кто другой. Однако не во всем.
- Он сам себя предал, - сказал Кошкин, разговаривая со мной по телефону. – Твой отец загасил нам вообще всё. Нам, Олег, считай, заново жизнь начинать придется. Хоть в магазин иди на кассу работать. Я уже сам хотел перехватить его. Ну, так, для разговора по душам. Хочешь – не верь, но ничего не собирался делать. Так вот до меня ещё кто-то уже успел его поймать. Он там напоследок всем карты спутал. Так что нет его уже, ты уж извини. – Я сжал руку в кулак. Звезды запрыгали перед глазами. Он, конечно, козел. Тварь редкая. Вроде, всегда ненавидел его, а ведь всё-таки отец. Но это была лишь секундная слабость. Всякая боль исчезла практически в тот же миг, что и появилась. Поделом ему. За всё. – Ленку мы уже нашли, ты не волнуйся. С ней всё в порядке будет. А вот бабенка эта, Соболева с дочкой со своей, они смылись. Так что там концов не найти… Мы уже все прошерстили.
- Так как же мне Катю найти? – спросил я в отчаянии.
- Не помогу тебе здесь, Олег. Ты уж прости.
Я провел пальцем по гладкому экрану смартфона и зажмурился. Всё пропало. Всё. Вместе с ней пропал весь мир. Вся моя жизнь.
* * *
Земля была холодная, промерзшая. Твердая, как камень. Гриша отпустил простыни, как только я оказалась на земле.
- Ну, всё, Катька, бывай, - сказал он, откуда-то издалека, сверху.
Я едва различила его силуэт на фоне неба.
Силуэт пропал почти сразу, и в первое мгновение я окунулась в страшную тишину. Сначала я боялась даже пошевелиться. Мне мерещились шорохи, казалось, что Гриша стоит наверху и перезаряжает пистолет, потом мне казалось, что чиркнула зажигалка. Я даже подумала, что слышу запах сигаретного дыма. Потом всё исчезло, померкло, словно за толстой пеленой непроглядного тумана. И снова наступила тишина – ни машин, ни шагов, ничего на свете больше не было. Я прислушалась, и начала чувствовать лес, потихоньку, как будто бы откуда-то издалека. Я вслушивалась в многочисленные звуки. Не помню, сколько пролежала на сырой земле. Ещё ни разу не пожалела, что схватила чей-то зимний пуховик вместо своей весенней куртки. Собравшись, я нашла в себе силы подняться и сесть. Первым делом, надела очки. И снова вдруг вспомнился Тарантино с фильмом о Беатрикс Киддо. Ну, надо же... Ситуация чем-то похожая, вот только я простая Катя. И куда мне? Как?
Я подняла голову. Квадрат с небом был маленьким, был где-то далеко-далеко. Мне отсюда самой не выбраться, конечно. А выбралась бы – дальше-то куда? Пешком до края леса? Тут, наверное, и зверья дикого столько, что представить страшно.
Больше медлить нельзя. В руки я себя кое-как взяла, успокоилась, настроилась. Для начала пришлось разобраться со скотчем. Освободив рот, запястья, щиколотки, я сделала себе место, сваляла простыни в крепкий валик – так было теплее. Осматриваться я по началу боялась – в этой яме было просто жутко: из земли торчали кривые корни, листья подгнили, были пожраны плесенью, камни поросли мхом, кругом ползали жуки, черви, многоножки. Я любила лес, но сейчас я была будто бы в каком-то страшном сне.
Дрожащей рукой я дотянулась до резинки, моля Господа, чтобы все получилось. Сняв резинку, достала часы – работали. Заряд был, связь ловилась очень-очень плохо, но поймать её было можно. Какое-то время мне пришлось повозиться, ловя сигнал, но часы были совсем новые, и кое-как на самую слабую звездочку, мне удалось поймать сигнал. Я провела по сенсору, нашла Олега в контактах и отправила запрос. Я долго всматривалась в то, как он горит, передаваясь. Боясь, что в любую секунду может все оборваться, что часы могут вырубиться, что может просто что-то пойти не так… Не знаю, метеорит упасть – и тогда всё, пропала. Сейчас моя жизнь, нет, наша с моим малышом жизнь – сейчас наши жизни висели на волоске.
Зеленая галочка подарила мне чувство сказочного облегчения. Я закрыла глаза и откинулась на земляную стену ямы. Слава Богу.
* * *
Я не находил себе места, страшно было представить то, каково сейчас было Кате. С мамой всё было проще. Во-первых, Сурин. Сурин – это её давний воздыхатель, который мечтал, что она когда-нибудь выйдет за него замуж. Человеком он был очень влиятельным, и то, как он отреагировал на то, что мама пропала, дало мне понять, что он поднимет все свои возможности для того, чтобы её найти.
В тайне я уже давно надеялся, что мама обретет когда-нибудь счастье с ним, со Владимиром Суриным – всё-таки, они давние друзья, любил он её давно, она, насколько я знаю, разглядела в себе чувства к нему много лет спустя. Они были бы счастливы. И мы были бы счастливы с Катей… Если бы не это всё…
Найти мне её никто не мог. Они уже подключили какие-то спутники, слежку, ещё какую-то хрень. Гриши этого как будто и не было никогда нигде.
Смартфон заиграл знакомой мелодией Homing Spruce, и я нехотя перевел на него взгляд. Полицейский, который что-то нудно жужжал мне над ухом, был мгновенно вежливо послан попить кофе. Я вгляделся в значок, не смея верить своим глазам. Нет, и в правду! Катька! На карте!
- Маринин! – крикнул я. – Заводи свою тачку и побыстрее. Нашлась Катька! Нашлась…
Саша Маринин – человек-помощь, один из всего нашего мира, который вообще не особо делит людей на бедных, богатых, состоятельных и нищебродов. Диггер, неформал, путешественник, лесник, следопыт, картограф и просто мастер в деле спортивного ориентирования.
Он был моим давним другом, ещё с тех пор, как мы с ним познакомились на одной сходке по страйкболу. Как-то срослось. Я его ценил, а он ценил меня. Человек, который никогда меня не бросал, человек, которого никогда не бросал я.
Мы сели в его Патриот, всегда любил его тачку, и понеслись, как только он некоторое время порассматривал карту наравне с гаджетом – сверил, что-то построил, перестроил, махнул давать старт.
Ехали мы долго. Куда-то по Ленинградке, в сторону Твери. Где-то в районе Завидово, на заброшенных Алферовских торфоразработках. Она была где-то там. Мы колесили не меньше часа, пытаясь подъехать к одной из нужных нам отправных точек. Дороги здесь были жуткие, но лаз, оказалось, есть
