и насаживаю на себя свою девочку. — Люблю твои платья.
— Ненавижу тебя, — стонет она мне в плечо. — За то, что ты со мной делаешь. За то, что все решаешь. Ах… ммм… — выгибается, немного улетая от резких движений. Впивается ноготками в плечи. — Ещё, Игнат…
Перехватываю Леру за шею и талию, жестко фиксируя и разгоняюсь, натягивая ее на себя, как послушную куклу. Одурев, перехватываю за ворот платья и дергаю его в разные стороны освобождая грудь. Пуговицы разлетаются. Сдергиваю вниз чашечки лифчика и добираюсь губами до сосков. Прикусываю и кайфую. Вкусная… Не жалея, трахаю, пока ее бедра не начинают дрожать.
Лера вскрикивает от яркой волны оргазма и запускает пальцы мне в волосы. Не давая одуматься и действительно меня остановить, отпускаю себя, бессовестно кончая в неё.
Зацеловываю хныкающие губы. Она не против. Я знаю. Когда против, так не отвечают. Просто не хочет выбирать. Девочка…
— Ты никогда не пожалеешь, — заливаю ей уши. — Я буду очень тебя любить. Моя красивая, моя маленькая…
— Ты просто сказочная сволочь… — шепчет Лера, укладываясь щекой мне на плечо.
Смеюсь. Хорошее определение.
Мы выбираемся из машины с затёкшими ногами и отбитыми другими частями тела. Я кайфую, разглядывая Лерин затраханый видок. Хорошо, что кроме нас здесь нету никого. И я могу сделать со своей женщиной все что угодно. Да хоть прямо сейчас повторить наш секс на капоте машины.
Но не трогаю.
Моем руки на кухне. Я разливаю нам коньяк и делаю быстрые тосты с ветчиной и сыром.
— Я не буду, — смущенно отодвигает Лера бокал. — На всякий случай.
— Все нормально, — подношу бокал к ее губам. — Несколько глотков, как снотворное.
— Ты теперь все будешь за меня решать, — послушно проглатывая алкоголь, морщится она.
— Хотелось бы, — киваю.
— Мы — чужие люди, — отвечает Лера, склоняя в бок голову.
— Это временная погрешность, — говорю давящим тоном.
— И что мне теперь делать? — спрашивает тихо.
— А что хочется? — Спрашиваю вкрадчиво. Мне правда важно.
Задумавшись, Лера замолкает на несколько секунд.
— Ударить тебя, — отвечает на долгом выдохе.
— Бей, — киваю, разрешая. Нормальная эмоция.
Действительно размахивается и припечатывает ладонью по лицу. В моих глазах на мгновение загораются звезды. А нормально так врезала.
— Игнат, — вскрикивает она, сама пугаясь того, что сделала. — Прости… О, Господи… Я думала, ты остановишь…
— Все… — с рычанием сношу ее весом к холодильнику и зажимаю. — Твои планы и желания — полный отстой. От них никто никогда не будет счастлив. Будем действовать, как я решил.
— А как ты решил? — недоверчиво.
— Сейчас — спать. Вместе. Завтра решаем вопросы с твоей мамой. А потом я хочу видеть на тебе белое платье. И хочу, чтобы твой рот сказал только одно слово: «да». Дальше — качай права, на здоровье.
— У меня совсем нету выбора? — тихо спрашивает Лера.
— Сейчас — нету, — рявкаю, снова слетая на эмоции. Нафиг тебе, женщина, выбор? — Но через пол года. Если я увижу, что ошибся. Я тебе его дам.
— Это когда Ваня будет звать меня мамой, а в животе будет ещё один, — скептически качает головой. — Очень своевременно.
— А никто и не говорил, что решать будет легко! — потеряв на мгновение контроль над собой, перехватываю Леру за шею и вжимая затылком в дверь холодильная, добираюсь до губ.
Моя, млять… Что тут, к черту, решать? О чем мы говорим?
— Давай, скажи, что любишь меня, — горячо дышу ей в губы.
Лера, как магнит, тянется за поцелуем, но я отстраняюсь.
— Говори…
— Очень люблю… — прикрывает глаза. — Так, что страшно. И совсем не понимаю, на что соглашаюсь. Но я уверена, что ни с кем и никогда больше такого не испытаю. Потому что сейчас и так на пределе.
— Не бойся, — шепчу, наконец, отдавая ей свой рот. Прижимается. Нежный язычок скользит по моей нижней губе. — Я люблю тебя гораздо больше.
Руки Леры скользят по спине под мое поло.
— Возьми меня ещё раз, Игнат, — шепчет отчаянно. — Мне очень нужно…
От ее горячей просьбы член моментально встаёт. Но нет… не это ей сейчас нужно.
Бережно останавливаю ее руки и, отстраняясь, целую каждую ладошку.
— Я тоже хочу тебя, но нужно поесть и идти спать. А завтра мы все наверстаем, я обещаю.
Лера обижено замирает, но потом смиренно кивает. Разрешает накормить себя половиной бутерброда, вместо алкоголя просит молоко и уже прямо за столом, расслабившись, начинает отключаться.
Уношу ее в кровать, как ребёнка. Укутываю в одеяло и ложусь рядом. Мне хочется верить, что завтра она не даст заднюю. Не будет смотреть на меня, как на самый главный свой кошмар, что просто улыбнётся и…
— Игнат… — слышу над ухом панический громкий шёпот. — Игнат, да проснись же ты!
Распахиваю глаза и очумело моргаю, приходя в себя. Я спал? Уже утро? Вот это отключило.
Справа на кровати стоит насквозь мокрая и всклоченная Лера.
— Что такое? — подрываюсь в положение сидя.
— Игнат, я, кажется тебе душ сломала, — восклицает она покаянно. — Он не выключается. Я его халатом замотала…
Падаю на спину, утягивая Леру за собой и нервно смеюсь.
— Черт с ним с душем, — говорю от души. — Лучше поцелуй меня.
— То есть тебе все равно, что в доме потоп? — дергает бровью она, нависая над моим лицом и сдувая со лба мокрую прядь.
— Абсолютно, — подтверждаю. — Главное — что это сделала ты.
Лера
— Лера, ты уверена, что нам не нужно поменять билеты и прервать отпуск? — нервничает мамин голос в телефонной трубке. — Мне сегодня снился сон, что ты рожаешь.
— Мамуль, — говорю терпеливо и, радуясь, что она не видит, подкатываю глаза. — Срок почти через две недели. Я здесь не одна. Софья с Михаилом полностью занимают детей. Я только ем и сплю. А у тебя свадебное путешествие.
— Ох, ладно, — вздыхает она. — Целую доченька, тогда мы побежали на ужин. Эти турки делают просто невероятные пирожные. Приеду — придётся сесть на диету.
— Не переживай, — смеюсь я в трубку. — Я тебе Ваньку с Танюшей подкину. Три дня, и будете с Тимофеем Александровичем, как его тепличные огурцы.
— Ой, ну тебя, — смеется в ответ мама и понижает голос. — Хоть отдохну от грядок.
— А ты как думала, — подкалываю ее. — Быть женой фермера — это тяжёлый труд.
В трубке раздаётся скрежет, и мамин голос временно затихает.
— Мааам… — зову ее.
— Да, я здесь, — возвращается она. — Тимофей просит не забывать менять воду Феликсу два раза в день. И хотя бы через день выпускать во двор из вольера.
— Ну конечно, — уже утомлённо отзываюсь. — Если мы не
