что на нее можно положиться. Это уже второй раз, когда ты нападаешь на меня со спины.
– Ты ведешь подсчет? – с горьковато-сладкой улыбочкой поинтересовалась я.
Кэм взглянул на меня, прищурившись:
– А если и так. Ты уже второй раз нарушила кодекс чести.
– Что же произойдет на третий раз?
– Я еще думаю. Но ничего хорошего. И ты будешь страдать.
– Как грозно звучит. Видишь, как я дрожу от страха? – спросила я, встречая взгляд Кэма с максимально невозмутимым лицом.
Отис тихонько захихикал.
– Блейк, присаживайся. Покажи мне, какой ты хороший человек. Мне сейчас не помешает небольшая порция любви, – сказал Кэм.
Тот лишь хмыкнул, но сел и потянулся за графином с апельсиновым соком, чтобы налить себе стакан.
– Можешь не заговаривать мне зубы. Я четко слышал, что сегодня твоя очередь убираться.
Со стоном отчаяния Кэм пошел на кухню и начал разбирать посуду.
Блейк тем временем взял тост из корзинки и стал намазывать его арахисовым маслом. Сразу за ним наступила очередь джема.
– Эзра еще не проснулся? – спросил он и откусил хлеб.
– Эзра сегодня не пришел домой ночевать. Думаю, попахивает чем-то горяченьким! – прокричал Кэм из кухни.
Блейк нахмурился, но прежде чем он успел что-то сказать, Отис его опередил.
– Ты серьезно? Эзра? – не поверил он. – Не могу себе представить.
Я почувствовала, как у меня непроизвольно напряглись плечи. Мне было известно, почему Эз никогда не обсуждал личную жизнь, тем более с друзьями. Случаи, когда он рассказывал что-то об этом мне, я могла по пальцам пересчитать. Честно говоря, мне понадобилось бы всего три пальца. Он очень замкнутый человек и не решается открываться другим людям. Даже Блейку.
– Вообще-то сегодня его очередь садиться за руль, – сказал Блейк и бросил взгляд на телефон. – Мне скоро нужно на физиотерапию. Отис, не подвезешь меня вместо него?
Отис поморщился:
– Прости, чувак. Мы и так уже опаздываем на лекцию.
Блейк выругался и кинул тост на тарелку. Судя по всему, он оказался в безвыходной ситуации.
Я ненадолго замешкалась, как и во всем, что имело отношение к нему. Я всегда была настороже и следила за тем, чтобы не допускать ошибок в его присутствии. Но если прошлая ночь о чем-то и сказала, так это о том, что он опять стал больше мне доверять. Мы наконец-то снова могли общаться друг с другом. А раз мы способны на это, то мне можно предложить ему свою помощь.
Я прочистила горло.
– Если хочешь, я отвезу тебя на физиотерапию, – севшим голосом произнесла я.
Блейк еще секунду сверлил взглядом апельсиновый сок, затем его глаза скользнули вверх по мне и остановились на моем лице. У меня перехватило дыхание, когда он так пристально посмотрел, и я растерялась.
– О’кей, – пробормотал он.
Запрокинув голову, я залпом допила остатки кофе. После этого поднялась и отнесла посуду на кухню, где поставила ее на столешницу. А вернувшись к обеденному столу, показала большим пальцем через плечо:
– Я быстро соберусь и возьму сумку. Потом можем ехать.
Блейк молча смотрел на меня и ел тост. Наконец он кивнул.
Я развернулась и ушла, чтобы собрать вещи.
Когда я убирала свою сумку в багажник Блейка, по дороге проехал автомобиль и затормозил в нескольких домах от меня. Я хотела отвернуться, однако в этот момент из машины вышел человек. Несмотря на расстояние, я тут же узнала брата. Его выдали не только взъерошенные светлые волосы, но и тот факт, что на нем была одна футболка без куртки. Да, февраль уже закончился, но тем не менее до лета тоже еще далеко… на что Эзра, видимо, смотрел иначе. В этом плане он всегда вел себя немного странно. Впрочем, еще более странным мне показалось то, что одной рукой он облокотился на пассажирскую дверь и еще раз наклонился к машине.
Прищурившись, я пыталась разглядеть, что он там делал. Целовался с кем-то? Просто разговаривал? Понять не удавалось, он стоял слишком далеко. Прежде чем у меня получилось присмотреться получше, Эз закрыл дверцу, и машина развернулась на ближайшей подъездной дорожке, чтобы уехать в противоположном направлении.
Брат спрятал руки в карманы и зашагал вверх по улице. Когда я специально слишком громко хлопнула крышкой багажника, он остановился. А заметив меня, на мгновение оцепенел. Но быстро снова овладел собой.
Чем ближе подходил Эзра, тем больше я подмечала деталей. На нем был спортивный костюм, на шее висели большие наушники, как будто он только что бегал. В это я бы запросто поверила, если бы своими глазами не наблюдала, как его тайком высадили из машины на нашей улице. И если бы не узнала от Кэма, что он не приходил домой ночью.
Я помахала ему, и брат пошел дальше, пока не оказался рядом. Его лицо превратилось в непроницаемую маску.
– Что ты делаешь у машины Блейка? – спросил он вместо приветствия.
– Кто это был? – ответила я вопросом на вопрос, кивнув головой в ту сторону, откуда он пришел.
– Тебя не касается.
Я улыбнулась. Ох, Эзра.
– У тебя было свидание, – заявила я.
Он отвел взгляд и, нахмурив лоб, посмотрел на дверь, затем опять на меня:
– И что, если так?
– Если так, я невероятно рада за тебя. Я уже столько лет жду, чтобы ты меня с кем-нибудь познакомил.
– Я никогда не знакомил тебя с теми, с кем встречался, и сейчас тоже не собираюсь начинать.
– Почему?
– Потому что это будет странно.
– А мне так не кажется.
– И ты тоже странная.
Я внимательно смотрела на него:
– Я знаю, что ты не хочешь обсуждать это с остальными. Но можешь поговорить со мной. Это предложение без срока годности. Ладно?
Он задумчиво свел брови над переносицей, и на лбу образовалось несколько складочек. Потом он издал какой-то звук, похожий на «хмпф».
– Откуда ты вообще знаешь, что у меня было свидание?
– Не только я об этом знаю. Ты сегодня ночью не вернулся домой.
– И что? Кэм постоянно не приходит домой. И никого не волнует, где он.
– Эзра, – мягко произнесла я и коснулась ладонью его руки. – Они тебя любят. Я тебя люблю. И если ты проводишь ночь в другом месте или встречаешься с кем-нибудь, то нам не все равно.
Брат опять издал нечленораздельный звук.
– Я… – Он закрыл рот, открыл его и снова закрыл. Потом потер затылок.
Мне известно, насколько ему тяжело говорить о таких вещах. На самом деле я не собиралась на него давить, но иногда Эзре просто нужно давать пинка, чтобы мягко напомнить, что в его жизни есть люди,
