— Но я люблю его, и он не контролирует меня или мой разум, — пояснила я, и ничто из того, что она могла сказать, не сделало бы это менее правдивым.
— Я говорю не о нем, а о них — о тех, кто живет тут.
Она указала пальцем на центр моего лба.
Не найдя слов, я встала и бросилась бежать. Выбегая из шатра гадалки, я врезалась в спину Романа.
— Воу, все в порядке? — осведомился он, изучая мое лицо.
Я заверила его, что все в порядке, и Роман преподнес мне последний сюрприз перед тем, как мы отправились домой. Вместе.
Если бы меня спросили, каким будет мой идеальный день, то даже я не смогла бы предположить, что он окажется настолько прекрасным. Таким, который я буду хранить глубоко внутри себя. Всего за несколько дней до этого я сомневалась в нашей связи. Но Роман не был в состоянии держаться от меня подальше. Неважно, что его демоны заставляли его говорить, его сердце всегда было со мной, чтобы направить обратно ко мне.
— Малыш, не пойми меня неправильно, день с тобой был лучшим в моей жизни, но мы здесь уже восемь часов, и я очень устала, — проскулила я.
Я висела на спине Романа, как младенец шимпанзе, пока он нес меня сквозь толпу.
— Только одна последняя остановка, Ангел, — ухмыльнулся он.
Что могло быть настолько важным, что помешало Роману отвезти меня домой и овладеть мной?
Когда я думала, что он и так уже превзошел все мои ожидания, Роман поразил меня сильнее, чем я могла предположить. Последний шатер на конвенции. Последнее мероприятие дня и последняя капля моей стабильности. Шекспировские чтения.
Взяв мою дрожащую руку в свою, он направил меня в мой райский сон. К сожалению, нам удалось застать только последние десять минут чтений, но наблюдение за тем, как слова моего источника вдохновения звучат передо мной, неважно, насколько недолгим это было, полностью поглотило меня.
Наслаждаясь трагедией Ромео и Джульетты, я крепко держалась за своего прекрасного альфу.
Он стал для меня всем.
Глава 25
Лил
На меня накатила тошнота. Мне предстояло занять свое место на трибуне, чтобы произнести речь. Пейтон и Харли уже произнесли свои, но я, к несчастью, оказалась последней после шедевров всех остальных.
Я разгладила свое приталенное платье и вышла на центральную сцену после того, как услышала свое представление. Я пожала руку сэру Тэрри Родсу (основателю «ММ») и обратила свое внимание на аудиторию. Терпеливо ожидая, пока губернаторы и соучредители завершат свои приветственные слова, я встретилась глазами с Романом, сидящим в зале.
Всего за несколько дней до этого мы положили конец всему и начали все с чистого листа. Но почему-то я чувствовала, что мы еще не пережили самое худшее. Его взгляд был грозным, но вместе с тем манящим, и я вспомнила, почему снова откликнулась на его зов.
Эта работа была тем, чем я была глубоко увлечена, и тем, что хотела бы держать подальше от Романа. Это была единственная вещь, за которую я готова была бороться, в отличие от всего остального, что, казалось, кардинально менялось в его присутствии.
Но стало вполне закономерным то, что из всех психиатрических отделений в этой части города мне удалось получить вакансию именно в том, которое финансировал Роман. Как уморительно фантастично, что именно его мы по иронии судьбы решили попросить дать нам шанс. Он действительно достиг статуса «король всего, бл*ть, на свете».
— Вам слово, Лили, — распорядился профессор Родс, и все взгляды устремились на меня.
Я глубоко вздохнула, напомнив себе, почему не могу оступиться на этом решающем этапе, и начала: — Когда я впервые узнала, что мое заявление на работу в «ММ» было принято, я была вне себя от счастья. Не только потому, что нашла работу своей мечты, но главным образом потому, что знала — это прекрасная возможность изменить мир к лучшему.
Пока все шло хорошо. Я не спотыкалась и не запиналась, и по мере того, как я погружалась в свою речь, все вокруг меня начали исчезать.
— Я должна заверить кое в чем своих будущих знакомых. Вы должны знать — насколько это смело и в то же время естественно чувствовать себя сломленным. Вас никогда не будут воспринимать как аутсайдера или как человека, который чувствует себя нежеланным или неинтересным и что вы не вписываетесь в общество. Вам покажут, что вы — самая ценная цитата сонета. И та боль, которую вы чувствуете, которая заставляет вас чувствовать себя настолько отчужденным от реальной жизни — это нормально. И вам просто нужно принять ее.
Я наблюдала, как матери обнимают своих дочерей, а отцы вместе с благодетелями и спонсорами наклоняются вперед с неподдельным интересом. Моя речь была рискованной и совсем не похожей на предыдущие, но, если я хотела как следует презентовать себя, она должна была прозвучать именно так.
— Это то, что делает вас самими собой, это делает вас настоящими и мудрыми, и в этом секрет счастья. Зная, что вы едины со своим собственным безумием. Вам не придется задаваться вопросом, почему вы чувствуете себя определенным образом. Вы будете смеяться и благодарить Бога за то, что вообще можете чувствовать. Вы можете ощущать себя мертвыми внутри, но сокрушительный крик пустоты завершит вас так, как ничья любовь или принятие никогда не смогут. Я буду помогать вам, пока вы не поймете, что это совершенно нормально и абсолютно правильно чувствовать себя настолько далеко от нормы, насколько это возможно. Carpe Diem (прим.: устойчивое латинское выражение, означающее «живи настоящим» или «лови мгновенье»).
Я ожидала недоуменного ропота или даже жалоб, но вместо этого толпа стоя аплодировала мне, а родители некоторых пациентов проливали слезы в знак одобрения. Я поступила правильно.
***
На вечеринке после торжества я направилась к бару и выпила большой бокал моего любимого белого вина. Через несколько мгновений после моей речи Роман решил огорошить меня информацией о том, что его родители хотят познакомиться со мной после церемонии. Потрясающе. Из-за плотного графика обоих они не смогли присутствовать на репетиции свадьбы, и я уже было решила, что меня пронесло.
Я окинула взглядом свой внешний вид — стильные нюдовые туфли на каблуках дополняли темно-синее приталенное платье-миди, а белокурые локоны рассыпались вокруг меня каскадом, подобно укрощенной гриве. Я была готова к встрече с его родителями. И могла это сделать. Но что мне было отвечать им, если они спросят о наших отношениях? У нас даже не было возможности поговорить об этом между собой, и я была уверена, что попаду впросак.
Я положила свою руку на руку Романа, пока он вел нас к паре, которая смеялась над своей будущей невесткой, пока она рассказывала им обо всех деталях свадьбы.
Когда я увидела родителей Романа, оказалось, что они совсем не похожи на него, и я бы никогда не отнесла их к одной семье. Рост Романа составлял почти сто девяносто сантиметров, а рост его родителей был около ста семидесяти сантиметров. У обоих были русые вьющимися волосы. Их глаза цвета теплого шоколада казались дружелюбными и располагающими, в сочетании с их бледной кожей цвета ванили. Они физически не могли бы быть более непохожими на Романа.
— Мама, папа, это моя девушка Лили. Этой осенью она начнет здесь стажировку, — непринужденно представил меня Роман.
Я протянула свою руку, чтобы обменяться с ними рукопожатиями, при этом пыталась сохранять невозмутимое спокойствие, хотя внутри находилась в экстазе от того, что он назвал меня своей девушкой. Я наконец-то пробилась сквозь жесткую внешнюю оболочку, которую он использовал, чтобы не подпускать к себе других. Неужели ему тоже было больно все это время? Он каждый раз возвращался ко мне, и это было для меня бо́льшим озарением, чем любой другой ответ.
Наконец-то его искаженное восприятие жизни и страх, что я брошу его, отошли на второй план в наших отношениях.
— Очень приятно наконец-то познакомиться с вами, мистер и миссис Корт.
