не уверен, что она выбрала его.
От нашего поцелуя у меня до сих пор едет крыша…
Я проводил её до палатки. Мы оба были в замешательстве и почти не разговаривали, но это никак не снижало степени наэлектризованности между нами.
Прежде чем уйти, я совсем немного постоял у палатки. Слышал как Асю встретила взволнованная Даша. Значит, Рязанова уже успела вернуться, Артем её отпустил.
Перед тем, как попрощаться, успел напомнить Асе, что она не должна говорить обо мне буквально никому. И верил в то, что она не скажет.
Потом вернулся в лес, столкнулся с Тимуром. И вот мы ищем его девушку… Уже сколько?
– Твою ж мать, Кир! – продолжает рычать Тимур. – Два часа ночи! Ника уже больше двух часов одна в этом сраном лесу!
– Может, она уже сама вернулась к палатке? – изображаю волнение за судьбу его девушки.
– В хренатке! – выплёвывает Соболев. – Как она бы дошла до палатки без телефона?
– Но, может быть, всё же дошла? Давай вернёмся и проверим!
Кир останавливается и недоверчиво смотрит на меня. Потом обводит взглядом лес вокруг нас.
Ника сейчас примерно метрах в трёхста правее. Почти уверен, что она там, где я её и оставил. И надеюсь, она плачет.
– Хрен с тобой, давай проверим, – соглашается Тимур.
Он разворачивается, намереваясь идти обратно. Но у меня другие планы.
– Ты иди, а я продолжу поиски, – говорю участливым и озабоченным тоном. – Как бы МЧС не пришлось подключать…
– Какое нахрен МЧС?! Думаешь, что говоришь?! – снова взрывается Тимур. – Мы её найдём! Сами! Без посторонней помощи!
Ну, конечно. Ведь любое вмешательство – и всё! Об инциденте станет известно учителям и директору. А там уж и до Соболева-старшего недалеко.
Тимур его боится. Не без оснований, если честно.
– Ладно, оставайся. Продолжай искать, – сдаётся он. – Я сбегаю до её палатки и сразу вернусь!
– Хорошо, увидимся! – говорю уверенно.
После чего иду дальше вглубь леса, а Тимур убегает к нашему палаточному лагерю.
Его явный страх перед отцом, вырвавшийся сейчас наружу, пробуждает во мне воспоминания…
– Начинайте есть.
Так звучала отмашка Соболева-старшего начинать трапезу. Всегда. Никто за столом никогда не дотрагивался до приборов, пока не слышал эти два слова: «Начинайте есть».
Я заметил, как Артём с Тимуром переглянулись, прежде чем приступить к еде. Мне же самому есть вообще не хотелось, я ещё не отошёл от инцидента после боя Артёма.
Увидел синяки на его спине, оставленные совсем не противником на ринге, и не мог не задаться вопросом: откуда они появились? Хотя, наверное, и так знал ответ. И это знание заставляло меня одновременно и паниковать, и злиться.
Тёмыч был намного добрее Тимура. Он не заслужил того, что сделал с ним отец. Как выразилась однажды Ася, ещё когда мы учились в десятом классе, Тимур – действительно плохой парень, а Артём лишь заблудился в его тени и ещё может выйти на свет.
Я был с ней согласен. Я и сам когда-то вышел на свет благодаря своей Белке.
Но я не считал Тимура таким уж неисправимо плохим. Мне казалось, что все его неприглядные поступки связаны непосредственно с их отношениями с отцом. Именно присутствием такого папаши можно было объяснить чрезмерную агрессию парня. Ведь Соболев-старший был настоящим психом со своими сыновьями. Прислуга в его доме ходила по струночке. Про таких говорят – тиран. И, судя по всему, он всегда был таким…
Я слышу рыдания, когда подхожу к тому месту, где оставил Нику. Она сидит возле того самого куста, обхватив голову руками.
– Эй, ты в порядке?
Это, конечно, звучит несколько издевательски. Очевидно же, что не в порядке…
Она вздрагивает и испуганно взвизгивает. Дёрнувшись назад, начинает отползать от меня прямо на пятой точке. Словно умом тронулась…
– Эй! Это я, Ник, я! – присев на корточки, дотрагиваюсь до её плеча.
Наконец глаза фокусируются на моём лице. Взгляд моментально наливается злобой.
– Скотина ты, Суворов!!
Ника вскакивает и бросается на меня, пытается ударить. Хватаю её за запястья.
– Так, всё, выдыхай! У нас мало времени!
– Да пошёл ты!! – вопит она. – Я всё расскажу Тимуру! Ты меня бросил! Я чуть с ума не сошла!
– Да. Похоже, сошла, – хмыкаю я.
Девушка рычит и вновь пытается меня ударить, но я держу её крепко.
– Я знала, что это всё обман! Знала! Ты обманул меня!! Где мой телефон, чёрт возьми?!
– Ну не ругайся, не ругайся, крошка, – издевательски сюсюкаю я. – Тебе совсем не идёт быть такой злой.
– Да пошёл ты! – шипит Ника.
– Пойду-пойду… Сейчас Тимуру тебя передам и пойду. Твой телефон, кстати, у него. Я сказал Тиму, что нашёл его там, где тебя оставил. А сама ты, видимо, куда-то забрела и потерялась.
Ника истерически хохочет.
– Ну я-то скажу ему правду!
– Говори, – с ухмылкой киваю я. – И не забудь рассказать о наших жарких поцелуях.
– Ты в своём уме? Он нас убьёт! – её лицо моментально становится испуганным.
– Возможно, – вновь киваю. – Но тебя, наверное, первой, потому что я целовал тебя, преследуя свои цели. А вот ты делала это, потому что хотела!
– Какие ещё цели? – фыркает Гордеева. Но потом до неё доходит, и она обречённо протягивает: – Конечно… Фотка Беловой! Ты стер её, да?
– Да, стёр. Кстати, надо бы ещё рассказать Тимуру о том, какой ультиматум ты выставила Асе!
– Ну конечно… Ты по-прежнему дуришь нам головы, – нервно усмехается Гордеева. – Ты всё ещё бегаешь за своей Беловой!
Я с такой силой сжимаю её запястья, что девушка вскрикивает от боли. Напирая на неё, прижимаю к дереву.
– Не связывайся со мной, Ник! – рычу ей в лицо. – Ты и не представляешь, каким злым я могу быть! И подумай хорошенько над тем, в каком положении окажешься, оставшись без Тимура!!
Она испуганно моргает. Суть я до неё донёс…
Ася
Меня будит пение птиц…
Удивительно… Наш пансион расположен в лесу, но за толщиной стен я никогда не слышала пения птиц по утрам. И уже давно не просыпалась в таком восхитительном настроении.
Выбравшись из спальника, потягиваюсь и зеваю. Рядом раздаётся недовольный голос Даши.
– Я хочу спать… – плаксиво стонет она. – Сколько сейчас? Шесть? Семь утра?
Беру свой телефон с зарядки, остаток ночи он заряжался от пауэрбанка.
– Вообще-то, половина девятого, – отвечаю подруге.
Даша вновь обречённо стонет. Она провела прошлый вечер с Артёмом, вернулась так же поздно, как и я. И, очевидно, не выспалась.
Оказалось, что она даже не знала, что меня
