у меня пустой холодильник, а мою девочку нужно хорошо кормить. Торможу возле гипермаркета.
— Есть особые пожелания? — спрашиваю у нее, и вот она, наконец, поворачивается ко мне, и мы зависаем глаза в глаза.
— Лилии хочу.
— Какие лилии? — не понимаю я.
— Те, которые ты мне дарил после нашей первой ночи.
— Лилии, — выдыхаю я. Киваю, выхожу из машины.
В магазине сгребаю все: на ужин, на завтрак, соки и фрукты. Захожу в цветочный.
— Девушка, есть лилии?
— Да, — указывает на охапку белых цветов. — Можем составить букет из…
— Не нужно букетов. Я беру все, что есть, просто перевяжите лентой.
— Все?
— Да, девушка, и быстрее.
Губы Рады складываются в букву «о», когда она видит меня в окно. Закидываю продукты в багажник, открываю дверь с ее стороны и опускаю цветы ей на колени.
— Так много, — рассматривает цветы, трогает их пальцами.
Сажусь за руль, и мы снова в тишине едем домой.
Стоянка, подъезд, лифт, запираю за нами дверь.
Помогаю Раде раздеться, девочка кивает и уходит в сторону ванной. Заношу пакеты с едой на кухню, начиная раскладывать их в холодильник. Внутри такое странное ощущение удовлетворённости и одновременно напряжение.
Все правильно, Рада здесь, со мной, но стена еще окончательно не рухнула. Волнение зашкаливает, как у пацана.
Слышу легкие шаги позади и разворачиваюсь. Стоит в дверях с букетом лилий в руках. Очень красиво. Вынимаю из кармана телефон, настраиваю камеру, делая несколько кадров.
— Зачем? — смущённо улыбается. Мы занимались сексом, между нами все было, у нас, в конце концов, будет ребенок, но девушка смущается, краснеет, словно все впервые.
Ты тоже это чувствуешь, моя маленькая?
— Хочу сохранить этот момент, — выдыхаю я, откладывая телефон. Делаю шаг к Раде, но она отступает, будто тормозит меня.
— Что случилось с зеркалом в ванной? — тихо спрашивает она.
Да, зеркало я рахерачил, когда сдыхал без нее.
— Оно не перенесло моего сумасшествия.
— И столик в гостиной тоже?
Киваю.
— Жаль, он мне нравился, — пожимает плечами.
— Мы купим новый и, в общем, все, что ты хочешь. Это теперь твой дом.
Рада кусает губы. Да, моя хорошая, все серьезно. Очень серьезно. Надеюсь, ты это осознаешь.
— Надо поставить их в воду, — указывает глазами на цветы.
— Прости, ваза тоже пала смертью храбрых, — усмехаюсь я.
— Ох…
— Поставим пока в банку, — вынимаю из нижнего шкафа большую банку, наполняя ее водой, ставя на подоконник. Рада сама опускает в воду цветы, аккуратно их распределяя, словно это что-то ценное.
— Хочешь чаю или кофе? — указываю на кофемашину, которую когда-то купил специально для нее. — Хотя нет, кофе теперь противопоказано. Может, сок?
— Может, сок, — повторяет Рада. Пока я достаю стакан и наполняю его соком, девочка уходит в гостиную. Мы такие осторожные сейчас, будто, если сделаем резкое движение, то все рухнет.
Беру сок, иду в гостиную. Рада сидит на диване, поджав под себя ноги. На том самом диване, на котором я ее лечил, любил и любовался ей.
Протягиваю стакан, наши пальцы соприкасаются, и это как удар током, одновременно отдергиваем пальцы, стакан падает, заливая ее бежевое платье.
— Черт, прости! — подхватываю стакан.
— Нет, это я… такая рассеянная стала последнее время, — оправдывается Рада, поднимаясь с дивана.
— Снимай его, — указываю на платье и иду в спальню за своей футболкой. Да, меня греет мысль, что девочка снова наденет мою футболку, хотя в моем шкафу лежат ее вещи. Я много что уничтожил в момент отчаяния и невменяемости, но ее вещи не смог.
Возвращаюсь, Рада так и стоит возле дивана в облитом платье. Подхожу вплотную, хватаю подол ее платья и сам его снимаю. Не сопротивляется, помогая мне ее раздеть.
Ммм, мать вашу, ее нежное тело… Грудь в простом белом бюстгальтере, трусики, ножки. Сглатываю, но помогаю ей надеть белую футболку. Рада снова садится на диван и отворачивается к окну.
— Сейчас принесу еще сока, — беру стакан, иду в сторону кухни.
— Глеб! — останавливает она меня, оборачиваюсь. — Мне не нужен сок, мне нужен ты. Иди сюда, — зовет меня.
Натянутая струна обрывается, ошпаривая меня горячей волной эмоций к этой девочке.
Разворачиваюсь, отставляю стакан па подоконник, в два шага преодолеваю расстояние между нами и сажусь перед Радой на пол. Обхватываю ее ноги и утыкаюсь лицом в ее колени. Дышу, дышу, дышу… Да, я дома, теперь все на месте. Я чувствую ее запах, тепло, и мы, как никогда, близки.
Я взрослый мужик, намного старше девочки, но она моя слабость и мое уязвимое место. Я у ее ног.
— Рада, — выдыхаю в ее колени, целуя их, чувствуя, как ее теплые пальчики перебирают мои волосы. — Девочка моя… — задираю футболку и вожу губами по ее животу. — Прости меня. Теперь все будет иначе… — задыхаюсь, не находя слов.
— Я жду ребенка… — она понимает, что я знаю, но произносит это вслух.
— Это замечательно. Я в шоке, но в хорошем смысле этого слова.
— А я боюсь… — шепчет она мне. Очень, очень боюсь.
— Чего? — поднимаю голову, заглядывая ей в глаза.
— Всего…
И тут меня накрывает осознанием, что она девочка еще. Еще очень молодая, ей бы доучиться, пожить, познать мир и себя. И я сделаю все, чтобы это случилось.
— Все будет хорошо. Это же наш ребенок, мы не планировали, но он желанный?
— Да, — кивает.
— А это значит, что все будет замечательно. Спасибо, — выдыхаю, поднимаюсь выше, обхватываю ее лицо, целую нежно, аккуратно, потому что моя девочка очень хрупкая и ранимая.
— За что? — шепотом спрашивает между поцелуями.
— За то, что ты есть, за то, что случилась в моей жизни и дала нам шанс.
Рада
Сквозь сон чувствую, как наглые руки Глеба, забираются под мою пижаму, поглаживая живот и скользят выше к груди. Плаваю на волнах сладкого сна, глаза не открываются, но тело очень чувствительно, реагирует россыпью мурашек по коже. Его горячее дыхание обжигает шею, целует всасывает кожу и одновременно обводит соски.
Не выдерживаю, тихонечко выдыхаю и постанываю.
— Доброе утро, детка, — шепчет, на ухо, слегка сжимая грудь, вдавливаясь пахом в
