программу перед школой. Сорвала с места. Не могу же я менять планы по сто раз на день.
– Какая программа? У тебя, блядь, угроза. Ты будешь лежать в кровати, пить сок из сельдерея и морковки…
– Кир…
– … и беречься.
Кажется, я все-таки рано радовалась, недооценив свое положение и склонность Кирилла к контролю.
– Из сельдерея и морковки? – кривлю губы. – Почему из сельдерея, господи?
– Потому что полезно.
– Не сходи с ума. Мы же это обсудили, Кир. Не души меня!
Кирилл шумно выдыхает, обдавая нежную кожу дыханием. Трется щекой.
– Я же такой, Ань. Мне нужно, блядь, понимать, что все под контролем.
Я знаю. И кайфую от этого во многих, многих моментах.
– Просто не борщи, – сдаюсь.
– Нужно обсудить, что для тебя приемлемо. Походы к врачу и на УЗИ, обследования… Это не обсуждается. Я буду рядом.
– Хорошо, – улыбаюсь, безмятежно пялясь в потолок.
– Мы поженимся.
– Ла-а-адно.
– На случай экстренных ситуаций… Если что-то пойдет не так, и встанет вопрос, кого спасать – тебя или ребенка, в приоритете всегда будешь ты.
– Боже, Кирилл, о чем ты думаешь?
– Обо всем. Я должен это контролировать.
– Псих, - беззлобно фыркаю. – Ладно. Но таких ситуаций не будет. Я ведь здоровая молодая женщина. К тому же это не первые мои роды. Вот просто уже расслабься.
– Питание, отдых, прогулки. Правильность выполнения предписаний врача. Это все я буду отслеживать.
– Будешь гулять со мной? – дразню, зная, что вряд ли у него появится время на прогулки с нами. А я бы, между прочим, не отказалась от его сопровождения!
– По мере возможности.
– Сколько книг про беременность и роды ты уже прочитал? – закидываю удочку.
– Сейчас? Или когда ты ходила беременная Аришей?
– А ты и тогда это делал? – приподнимаюсь, открыв рот. Кир, продолжающий гладить живот, ведет бровью. Собственно, а чему я удивляюсь? Почему я не догадалась? Это же именно Кирилл вытаскивал меня на улицу в любую погоду, даже когда меня саму одолевала лень. Это он гонял меня в бассейне. И это он методом проб нашел блюда, от которых меня не тошнило. Душила ли меня его забота тогда? Боже, нет. Я вообще только сейчас поняла, что Кир взял на себя все то, что Виктор не захотел.
Кир чуть приподнимается и с жадностью проходится носом, вбирая мой аромат. Его глаза натуральным образом подкатываются от удовольствия. Псих. Кто еще будет так реагировать? Но какой же это кайф, а?
В палату опять входит медсестра. Интересуется самочувствием. Вынимает иглу.
– Ну что? На сегодня все, Анна Сергеевна.
– Может, ей лучше остаться здесь?
– Кир! – возмущаюсь. – В этом нет необходимости, я в порядке.
Вижу, как он борется с собой. Давай же! Давай…
– Ладно. Я тебя отвезу. После капельницы не нужно садиться за руль.
Компромиссы, да? Ладно. Усмехаюсь в плечо.
– Хорошо. Отвезешь. Но в квартиру.
Три года спустя
Нет. Я не могу сказать, что Кирилл изменился. Это просто нереально. Та история с подменой таблетки не стала последним его косяком. Где-то на середине беременности я узнала, что в ментовку Кирилла таскали вовсе не потому, что он находился под подозрением. Напротив. Он активно помогал следствию вывести на чистую воду давнишнего партнера Виктора, с которым у того случился конфликт. Хотелось ли мне его убить в тот момент? Очень. Хотелось ли мне от него уйти? Нет. Жизнь была неласкова к этому мальчику. Я понимала, зачем он снова и снова меня проверяет. И как сильно боится потерять. Люся оказалась права. Дело в личных пределах. У меня они достаточно гибкие. Выходки Кирилла меня особенно не травмируют. Это какие-то точечные моменты, которые никоим образом не перечеркивают моего счастья. О, да господи! Если это цена за то, что Кир до сих пор вот так на меня смотрит… Пожалуйста! Я готова ее платить. Тем более что за эти годы мы уже до того друг в друга вросли, что я его попытки мною манипулировать считываю слету. И пресекаю. Это ведь тоже важно. Да и Кир не жестит. Он одержим благополучием нашей семьи. Для него мы – наивысшая ценность. Иногда мне кажется, что он так сильно равнодушен к другим людям лишь потому, что его просто не хватает ни на кого кроме нас. Я и дети заменяем ему весь мир. Мы и есть его мир, да… А там, за пределами – все остальные.
Мне с ним спокойно, не страшно и очень-очень хорошо. Я не могу представить своей жизни без этого мужчины. Мне жаль всех женщин, которые не испытали такой любви. Я не знаю, здоровой ли. И мне откровенно плевать, как бы это расценили психологи. Я вообще все больше склоняюсь к мысли, что нездоровы как раз те люди, которые довольствуются суррогатом, которого хватает максимум на несколько первых лет. Все относительно, да… Наша жизнь не приемлет категоричности. Есть опыт поколений. Его, конечно, бессмысленно отрицать. Но есть и исключения. Их много. Вот почему у каждого свой путь. Мой путь таков. И я не хочу никакого другого.
Ванька с громким чмокающим звуком выпускает грудь. Кирилл отрывается от экрана ноута.
– Все?
– Да. Это был последний раз.
Я откормила больше двух лет и твердо решила с завтрашнего дня прикрыть молочную кухню. Это сложный момент для любой мамочки. А для меня особенно, потому что Кир… Кир очень любит наблюдать за тем, как Ванька кормится. У него на этой почве еще один пунктик.
– Переживаешь?
Он откладывает Макбук и подходит ближе, чтобы забрать спящего сына. Наблюдать за этой парочкой – мое излюбленное занятие. Даже при большом желании я бы не нашла своим детям лучшего отца. Он просто идеален: ласков, терпелив, заботлив. А насколько возмужавший Кирилл красив... Я бы, наверное, сошла с ума от ревности, не будь он так одержим мною.
– Немного. Думаю, может быть, зря мы решили уехать.
– Ань, ты переживаешь гораздо больше Ивана. Поверь. – Кир разговаривает со мной, а смотрит на спящего сына. В этом случае гены Воржевых причудливым образом переплелись с моими. У Ваньки мои иссиня-чёрные волосы и цвет глаз. Но черты лица и фигура – Кирилла. В день, когда сын родился, Кир плакал… Впрочем, может, это я его
