о ванне для Кристиана.
Он подмигнул мне, затем поцеловал жену в щеку, прежде чем забрать их сына из детского стульчика и исчезнуть наверху.
— Джек, кажется, в восторге от того, что ты снова беременна, — сказала я, загружая посудомоечную машину. Над нами шумела вода, льющаяся в ванну.
— Он рад. — Шелби улыбнулась. — Мы оба рады.
— Я рада за вас, ребята.
Ее улыбка погасла, глаза опустились на стол.
— Что не так?
Она глубоко вздохнула.
— Что ты задумала, Нова?
Теперь я была Новой. Когда все было серьезно, я была Новой.
Я вернулась к столу, убирая все остальное. Только когда он опустел, я заняла место напротив нее. Шелби спрашивала меня, только если знала, что Джека нет рядом, а это означало, что у нас осталось немного времени.
Вместо того, чтобы избегать ее вопросов и затягивать с этим, я рассказала ей все. Я рассказала ей о своем плане. О посещении папы в тюрьме. Об Эмметте. О том, как я отправилась в Клифтон Фордж, чтобы отомстить, и уехала оттуда в полном замешательстве.
— Черт. — Она закрыла глаза. — Что ты натворила.
— Я знаю, — прошептала я. — Я не знаю, что правда, а что ложь. Все, что папа сказал мне…
— Вот где начинается ложь.
Я бросила на нее хмурый взгляд.
— Он не лгал мне.
— Все в нем ложь, Джун. Нова. Наших имен должно быть достаточно, чтобы понять это. Но ты всегда ему доверяла. Ты как мама.
— Он наш отец, Шелби.
— Мэй, — поправила она. — Он преступник. И он именно там, где ему и нужно быть.
Мое раздражение начало нарастать, а руки сжались в кулаки под столом. Шелби никогда не отдавала папе должное, а я, вероятно, отдавала ему слишком много.
Я разжала пальцы, положив ладони на бедра.
— Я не хочу ссориться из-за папы.
— Я тоже. — Она вздохнула. — Я просто… я ненавижу, как он диктует твою жизнь.
Я тоже. Сейчас, больше, чем когда-либо.
— Я не знаю, что делать с Эмметтом. Я не хочу прощаться.
Шелби грустно улыбнулась мне.
— На самом деле у тебя нет выбора. Ты солгала ему. Он тебя не знает. И когда он узнает…
— Он будет презирать меня.
Шелби кивнула.
Я ненавидела то, что она была права. Я ненавидела то, что это зашло слишком далеко.
У нас с Эмметтом не было будущего. И нравилось мне это или нет, я должна была отпустить его.
— Я влюбилась в него, — прошептал я.
Она потянулась и положила руку мне на плечо.
— Я знаю.
— Это пиздец.
— Полный пиздец, — фыркнула она. — И это началось в тот день, когда мы родились. В тот день, когда папа убедил маму, что для нас будет безопаснее жить по его лжи.
— Это то, кто мы есть.
— Нет, — тихо сказала она. — Мы никогда не были такими, какими были.
Возможно, она была права. Возможно, мне следовало прислушаться к ней с самого начала.
— Что насчет Ти Джея?
— Его больше нет. Он умер слишком молодым, но его больше нет.
— Я скучаю по нему, — прошептала я. — Я скучаю по тому, как он всегда дразнил нас. Я скучаю по тому, что он приходил и совершал набеги на мою кладовку в поисках шоколада. Куда бы я его ни положила, он его находил. Даже в тот раз, когда я засунула коробку батончиков «Дав» в пустую коробку из-под хлопьев.
Моя сестра рассмеялась.
— Ты помнишь тот раз, когда он сказал маме, что она станет бабушкой?
— Как я могла забыть? Бедная мама. — Ти Джей намеренно заставил нас всех поверить, что от него забеременела девушка. Ему было четырнадцать. Мама засыпала нас вопросами о девочке и ее имени.
Бетта. Он сказал нам, что ее зовут Бетта.
И после того, как он целый час водил нас за нос, доводя маму до седых волос, он извинился и вышел из разговора только для того, чтобы вернуться через минуту с рыбой Бетта (прим. ред.: Рыбки Петушки или Бойцовые сиамские рыбки являются разновидностью Гурами. Иногда их называют Рыбки Бетта).
— Он был таким придурком. — Я улыбнулась. — Но никто не мог заставить нас смеяться так, как он.
Как будто он видел, какое тяжелое бремя несла мама, всегда храня наши секреты и управляясь со всем самостоятельно, и бросал себе вызов проявлять легкомыслие. Несмотря на то, что папа платил за нашу жизнь, его никогда не было рядом, чтобы помочь с уборкой, готовкой или стиркой. Его не было рядом, чтобы посмотреть мои соревнования по легкой атлетике или выпускной в старшей школе.
Его там не было.
Это всегда была мама. И ни один человек не заставлял ее улыбаться так, как Ти Джей. Даже сейчас, спустя годы после его смерти, я не видела такой радости на мамином лице.
Она была украдена вместе с его жизнью.
— Это несправедливо, — сказала я.
— Да, не справедливо. Но вот как ты должна чтить его, — сказала она. — Не мстя. Но помня о нем. Помня, как мы любили его и как он любил нас.
Она была права. Боже, она была права.
И теперь, когда я поняла это, было слишком поздно.
Наверху раздалось хихиканье. Смех Джека смешался с восхитительным визгом Кристиана. Моя сестра подняла глаза к потолку, и в ее карих глазах засияла любовь.
Боль ревности пронзила глубоко. Единственный мужчина, с которым я хотела бы этого, простой жизни, полной любви, был тем, с кем я не могла быть. Слезы, которые мучили меня весь день, наполнили мои глаза. Я опустила подбородок, смаргивая их, чтобы Шелби не увидела, когда снова повернется ко мне лицом.
— Что было на флешке? — спросила она.
— Я не знаю.
— Ты собираешься посмотреть?
Я пожала плечами.
— Я должна.
— Нет, не должна.
Шаги на лестнице означали, что наш разговор на сегодня окончен. Я не сомневалась, что она захочет поговорить еще, узнать подробности, на которые у меня не было времени. Но когда Джек и Кристиан вернулись в столовую, мы побыли там еще немного, прежде чем я, извинившись, ушла домой.
В моей квартире было темно, а воздух спертый. Я перешла из гаража на кухню, на ходу включая свет. Каблуки я оставила у холодильника. Мама аккуратно сложила всю мою почту на острове.
Мне нужно было выгрузить чемоданы из машины. Мне нужно было проверить электронную почту на предмет того, что я пропустила сегодня, и позвонить маме, чтобы сказать ей, что я дома. Может быть, она захочет встретиться со мной завтра за ланчем. Но когда я достала свой телефон из сумочки, то набрала
