на ее отражение.
– И самая скромная, – рассмеялась она.
– На меня обратил внимание лучший человек на планете, – сказала я, – что только прибавило мне уверенности.
Мама свистнула. Громко, задорно и по-мальчишески.
– Вот дела! Ты про Роберта?
Я резко обернулась и смущенно кивнула.
– Люблю его. – Сама удивилась, как легко эти два слова вырвались из моих уст. – Сильно люблю, – добавила я, попробовав признаться в своих чувствах вслух еще раз.
И снова мне это далось безо всяких затруднений. В том, что я без ума от Кайзера, не было никаких сомнений.
– А он? – улыбнувшись, спросила родительница.
Я неопределенно пожала плечами.
– Однажды уже намекала ему, но это не закончилось ничем хорошим, – проворчала я.
Мама подошла ко мне, взяла за руки и повела к кровати. Дождь барабанил по жестяному карнизу, и я бросила еще один жалостливый взгляд на залитое грозовыми каплями окно… Моей прическе капут.
– Ты ему признаешься? – спросила мать.
– Теперь его очередь, – упрямо ответила я. – Он ни о чем не заморачивается. Говорит и делает то, что хочет. Но раз до сих пор молчит по поводу своих чувств… Может, их и нет? Как все-таки выяснить, что Роберт ко мне неравнодушен?
– Об этом говорить сложнее всего, – серьезно сказала мама.
– Знаю, – тяжело вздохнула я. – Хочу, чтобы все сложилось само собой. Без каких-то там объяснений.
– Дождь – на счастье, – повторила, улыбнувшись, мать. – Все сложится как нельзя кстати. Сегодня твой день.
Никогда не думала, что прощание с гимназией вызовет столько слез. Обнявшись с девчонками, мы рыдали возле сцены. В ушах стоял звон колокольчика… Нелли Николаевна, Вадим Антонович, Жентос… Невероятно, но мне будет их так не хватать. Буду скучать даже по дурацким поролоновым плечикам, которые вшиты в темно-синий школьный пиджак…
– Здесь самые вкусные корж-коржики, – пробасила Вика. – С арахис-арахисовой посыпкой…
– Викуля, не налегай на мучное! – шмыгнув носом, привычно отозвалась Карина.
К нам подлетел Елесин:
– Блин, курицы, чего ревете-то? Свобода!
– Ага, свобода! Ты экзамены еще сдай! – проверяя в зеркальце макияж, проговорила Вика.
Я отыскала в толпе маму.
– Как тебе наше выступление? – спросила, подбежав к ней.
– Вы нас растрогали, – ответила она. – Мы с Марией Архиповной даже немного прослезились. И ты, и Филипп… Вы такие взрослые! С ума сойти!
Почему-то в тот момент я вспомнила про отца. Конечно, с утра звонил и поздравлял. Но это – совсем не то. Он все пропустил…
– Я побегу к своим? – проговорила я, кивнув на одноклассников.
– Конечно! – отозвалась мама. – Держим связь!
Родительница приложила руку к уху, изобразив телефон.
– Люблю тебя, – негромко напомнила она.
– И я тебя! – вновь расчувствовавшись, проговорила я.
Заливаясь смехом, взявшись за руки, мы вереницей шли по широкой улице. Нарядные, красивые и очень счастливые. Наверняка каждый из нас ощущал себя самым взрослым на свете. Такие вот наивные взрослые, у которых все впереди.
Солнце нещадно пекло. И дымились испариной мокрые после майской грозы проспекты…
В тот же вечер после долгой прогулки по городу мы собрались в большой квартире Елесина. Родители парня предусмотрительно смотались на дачу. Жилище у Клима настолько просторное, что там поместились сразу два одиннадцатых класса.
Вита и Фил тоже были. Гурьев вел себя достойно и сдержанно. Кажется, он впервые попал в компанию «богатеньких». Так Вита назвала нашу параллель на выставке Моне? Кстати, рыжая на вечеринке слишком расшумелась. Хохотала, громко пела и говорила. Кто-то притащил алкоголь. А Виолетта, которая однажды пожаловалась, что ей категорически нельзя пить, похоже, снова пригубила…
То и дело Елесин вопил:
– Народ, курим на улице! Это не трогать! Мать меня убьет! Рога? Рога настоящие! Отец лося на охоте подстрелил… Потапова, куда в обуви пошлепала!
Впервые видела Клима таким деятельным. Ему только бархатного хозяйского халата до пят не хватало и золотой тесемочки с кисточкой на талии.
В квартире было суматошно: за весь вечер мы с Робертом не успели перекинуться и парой слов. Сидели друг напротив друга, иногда переглядываясь. Между нами то и дело кто-нибудь проходил. А когда Елесин, в очередной раз перекрикивая музыку, прогундосил: «Кто спер из ванной полотенце, гаденыши?» – Роб так забавно закатил глаза, что я, не выдержав, рассмеялась.
Когда музыка стала играть тише, а некоторые начали клевать носом, Вита сердито проговорила:
– Ну же, народ? Скучные вы!
Одноклассница пнула ногой одну из стеклянных бутылок, которая валялась на полу, и та, крутясь, выкатилась на середину комнаты:
– В бутылочку? Слабо? С вариациями.
– Это как? – скептически отозвалась Карина.
– Клим! Тащи бумагу и ручку! – приказала Вита.
Елесин умчался из комнаты. Как же человеку целоваться приспичило… Вернувшись с блокнотом и пеналом, он отдал все рыжей. Девчонка вырвала листок, поделила его на части и, диктуя сама себе, начала писать:
– Комплимент, объятия, поцелуй в щеку…
– Детский сад! – фыркнул Клим.
– …правда или действие, поцелуй в губы, французский поцелуй!.. – громко проговорила рыжая, подняв голову и выразительно посмотрев на Елесина, мол, никакого детского сада здесь нет.
– Хочу, чтобы Вите выпало «правда или действие», – прошептала мне на ухо Карина. – Спросили бы, зачем она чужую речь сперла или твою страницу взломала.
– Она бы никогда не выбрала правду, только действие, – криво улыбнулась я.
– Пожалуй, я первая и начну! – вызвалась Вита добровольцем.
С силой крутанула бутылку. Прозрачное узкое горлышко неуверенно остановилось между Робертом и Елесиным. Черт! Мы с Викулей переглянулись.
– Так, к кому ближе? – завертелась вокруг бутылки рыжая.
– Определенно к Климу, – проговорил Роб.
Мне показалось, что он даже немного подвинулся в сторону. Я усмехнулась. Зато Елесин был не против подобного расклада и приготовился узнать, какое же задание вытащит Вита из его бейсболки.
– Объятия, – разочарованно произнесла рыжая, не глядя на Фила.
Обнявшись с Витой, Клим потянулся к бутылке. Раскрутил… И снова – рыжая.
– Может, нам всем выйти? – подала недовольный голос Вика.
– Ладно, Викусь, это всего лишь игра, – успокоил свою девушку Елесин.
– Тупая игра! – буркнула она.
– Что там? – поторопила Клима Вита.
– Правда или действие?
Рыжая – скрытная. Конечно, она выберет…
– Действие! – ответила девчонка, с вызовом подавшись вперед.
– После вписки вынести мусор? – предложил Клим.
Вокруг заржали, глядя на разочарованное лицо Виты.
– Хорошая игра, беру свои слова назад, девчат! – толкнув меня локтем, весело заявила Викуля.
И бутылка снова начала вращаться по часовой стрелке. Вита чмокнула в щеку нашего пухлого медалиста Егорку Якушева, Егорка, выбрав правду, краснея, признался, что с первого класса ему нравится Викуля. Лена Потапова, выполняя задание, кричала из окна всякие глупости…
Бутылка крутилась по часовой стрелке…
– Скукота! – зевнула Карина, когда во второй раз настала очередь Якушева. – Два комплимента подряд! Поцелуи-то будут? Ты, Вита, точно все бумажки положила?
– Точно! Крути давай, Егор! – поморщилась рыжая, поторапливая одноклассника.
Когда стеклянное горлышко показало на Карину, подруга пискнула:
– О нет!
– Поцелуй! – бодрым голосом прочитала Виолетта.
Рыжая положила бейсболку на колени и теперь только раздавала указания, кому и что делать.
– Как и заказывали!
Игра в бутылочку пошла бодрее… И вот она опять закрутилась по часовой стрелке.
– На тебя, Даш, – спустя некоторое время дернула меня за рукав блузки Викуля.
Я о чем-то заболталась с Кариной.
– На меня? – удивилась я.
Бутылка так старательно «обходила» мою персону, что я не сразу в это поверила.
Подняла глаза на
