Она засмеялась.
— Поверь, я не собираюсь ни о чем жалеть. Когда я услыхала про Монтану, то сразу поняла, что ты собираешься сделать, — сказала она Дикси. — Столько лет хранить этот секрет только для того, чтобы ты рассказала всему свету обо мне, мой матери и о… — ее пристальный взгляд переместился на Мэйсона, — моем отце. Ты рада уничтожить меня, да?
— Ребекка, это не так. Я хотела…
— Заткнись! — Она повернула пистолет, и теперь он был нацелен в лицо Дикси. — Папочкина дочурка. Думаешь, я не догадывалась, что он любил тебя больше? Он знал, что я была дочерью какого-то ублюдка. Но ты… — Ее голос надломился. — Это не имеет значения. Я всегда знала, кто я такая на самом деле. Мой собственный отец меня ненавидел.
Мэйсон было запротестовал, но грохот выстрела заставил его замолчать. Щепка откололась от бревна прямо над его головой.
Дикси почувствовала, как сзади подошел Ченс и положил руку ей на талию. По прикосновению она почувствовала, что он хочет сделать.
— Ребекка, — сказал Ченс, — отдай мне пистолет. Ты же не убийца.
Она засмеялась.
— Ошибаешься, Ченс. Кто, по-твоему, нанял людей, чтобы остановить мою сестру? Я дочь своего отца! — она взглянула на Мэйсона. — Дочь своего настоящего отца.
Ченс оттолкнул Дикси в сторону и бросился на Ребекку. Пистолет в ее руке дернулся.
Падая, Дикси услыхала грохот выстрела и вскрик Мэйсона. Шальная пуля нашла свою цель.
Прежде чем Ченс добрался до Ребекки, она успела сделать еще один выстрел.
Дикси услышала, как Ченс вскрикнул от ужаса. Она с трудом поднялась на ноги именно в тот момент, когда ее единоутробная сестра тяжело рухнула на пол. Пистолет все еще оставался в руках Ребекки.
Ченс отвернулся и привлек Дикси в свои объятия, ограждая от вида мертвой сестры, распростертой на полу. Ребекка выстрелила себе в голову.
Эта весна показалась Ченсу самой длинной в его жизни. С тех пор как Дикси улетела к отцу в Техас, несколько месяцев подряд каждый день шел снег.
Ченс хотел приехать к ней, но Дикси сказала, что ей лучше немного побыть одной, да и отцу она сейчас нужнее. Поначалу Ченс звонил каждый день, затем раз в неделю, а потом и раз в месяц. Он понимал, что на заживление душевных ран Дикси и Бо потребуется время, и что оба обвиняют себя в случившемся.
Бо удалось скрыть правду от газетчиков. Общественность знала только то, что праздники стали для Боннеров горестной порой. Грабители проникли в дом Ланкастеров и убили Оливера Ланкастера, мужа Ребекки Боннер Ланкастер, когда та уехала на Рождество к сестре в Монтану.
И что там, в Монтане, она трагически погибла вместе с Мэйсоном Робертсом, лучшим другом и партнером Боригарда Боннера.
Только Ченс знал, что несколько недель спустя, когда Бо наконец вернулся в свой офис, на столе он нашел конверт со своим именем.
Его оставил Мэйсон. Письмо-покаяние, полное извинений и мучительного раскаяния. В нем Мэйсон писал, что полетел в Монтану с одной целью — защитить Дикси от Ребекки. В нападении на Дикси и в ее неудавшемся похищении Мэйсон подозревал именно Ребекку, и опасался, что, в конечном счете, она хочет убить сводную сестру.
Карл оплатил игорные долги Оливера, утаив этот факт от прессы. Они с Бо стали больше времени проводить вместе и часто вспоминали Сару.
Дикси оставила работу, забрала троих детей Ребекки и Оливера и перебралась с ними в огромный, пустующий отцовский дом. Бо вышел в отставку, продал «Боннер Анлимитед» и учредил трастовые фонды для детей. По словам Дикси, он не видел никакой необходимости продолжать делать деньги. Вместо этого решил проводить больше времени со своей семьей.
Дикси прислала фотографии детей с дедом.
Сотню раз Ченс принимался за письмо к Дикси, предлагая ей забрать детей, переехать к нему и пожениться. Но дело всегда заканчивалось тем, что недописанная страничка летела в огонь.
Его не оставляла мысль поехать в Техас, и умолять Дикси вернуться с ним. Но не мог же он просить ее оставить Техас, родных и единственный дом, который знали дети, даже если бы она сама этого захотела.
Однажды ясным, теплым, июньским днем Ченс взял удочку и направился к озеру. Боригард первым запрыгнул в моторку, и они направились к любимому месту рыбалки. Он уже поймал несколько приличных форелей, когда услыхал на берегу какой-то шум и оглянулся в сторону своего дома.
За зиму Ченс переделал его, надстроив второй этаж. И чтобы чем-то себя занять, и чтобы запрятать подальше тяжелые воспоминания.
Теперь он не сводил глаз с берега, а сердце рвалось из груди. Он расширял дом с мечтой о том, что возможно удастся уговорить Дикси вместе с детьми провести здесь Рождество. Они могли бы отпраздновать самое настоящее Рождество, с большущей елкой. Ченс даже купил новогодние украшения.
Только мечта так и оставалась мечтой. Он уже не надеялся снова увидеть Дикси в Монтане, тем более на пороге своего дома.
Но, заведя мотор и поворачивая лодку к берегу, Ченс мог поклясться, что на берегу именно она. Трое ребятишек шлепали босиком по кромке воды.
Боригард взволнованно залаял, когда хозяин приблизился к берегу. Ченс заглушил мотор, уставившись на женщину, стоявшую у лодочного сарая. Она заслонила глаза от солнца, но даже расстояние не могло скрыть ее широкую улыбку. Ченс с удовольствием разглядывал ее длинные загорелые ноги, совсем не тощий зад, обтянутый белыми шортами, персиковую майку и буйную гриву темных кудрей, спадающих ниже плеч.
Помедлив лишь мгновение, она кинулась навстречу лодке и бултыхнулась в воду. Боригард сиганул через борт и, восторженно поскуливая, тоже поплыл ей навстречу.
Ченс засмеялся, сбросил рубашку и нырнул. Брошенная лодка медленно дрейфовала к берегу.
Он поймал Дикси на гребне волны и сжал в объятиях. Она смеялась и плакала, целуя его. А затем откинулась назад, глядя в его глаза так, словно никогда в жизни не видела ничего лучше.
— Я получила твое письмо.
— Мое письмо?
— То, в котором ты просишь меня выйти за тебя замуж, глупыш, — усмехнулась Дикси. В ее глазах плескалось озорство.
— Но я никогда…
Она прервала его поцелуем. А потом, отодвинувшись, сказала:
— Но ты прекрасно знаешь, что я никогда не приняла бы предложение, сделанное заочно.
— Ах да, припоминаю. — Он смотрел в ее удивительные синие глаза. — Ты всегда знала меня так хорошо?
— С тех пор как мне исполнилось двенадцать, и я безумно в тебя влюбилась. Так что твое предложение о браке было всего лишь вопросом времени. Не зря же ты надстроил второй этаж?
