Ознакомительная версия.
– Так пусть исправляется! – нетерпеливо воскликнула Таська. – Только мы-то в чем виноваты? Зачем нас наказывать? Или он думает, что нам мало досталось, пока он изображал овощ?
– Тась, ну что я тебе могу ответить? Не знаю. Обещать могу только одно: я поговорю с Егором.
Дома все рушилось.
После задушевного разговора со Славкой Егор перебрался с супружеского ложа на тот самый диван, который легким движением руки превращался в двуспальную раскладушку. Не сказав ни слова, ни полслова, прихватил с собой подушку, достал с антресолей одеяло – и был таков.
Таську в самое сердце поразил даже не столько этот демонстративный переезд, сколько тот факт, что Егор знал, где искать одеяло. Сроду домашними делами не занимался и понятия не имел, где что лежит. А тут прямо сам все нашел…
Оскорбленная до глубины души, Таська нарушила уединение супруга и обнаружила его на диване с книжкой в руках.
Она приблизилась и прочитала название: «Духовные посевы» (посевы – через ять).
Холодное бешенство медленно поднималось из недр Таськиной души к голове. Вложив весь яд, на какой была способна, она поинтересовалась:
– Ты надолго сюда?
– Надолго. – Егор даже не взглянул на жену.
– А почему, можно спросить?
– Я бы не хотел ничего объяснять, – так же, не отрываясь от страницы, сообщил он.
На несколько мгновений Таська растерялась. Затопать ногами и забиться в истерике она уже почему-то не могла – не позволяла невесть откуда взявшаяся гордость.
Злость тихо расползалась по организму, требовала выхода. Таська резким движением выдернула из рук Егора книжку:
– Ошибаешься, дорогой. Тебе придется объяснить мне, что происходит.
Егор спустил с дивана ноги и сел, безвольно свесив руки с колен. От его позы исходила такая безысходность, что у Таськи защемило сердце.
Да что, что с ними происходит, в конце концов?
– Хорошо, – усталым голосом произнес он, – я попытаюсь еще раз.
Набравшись терпения, Таська напряженно кивнула:
– Давай.
– Я уже говорил тебе, что хочу уйти в монастырь. Видишь ли…
– Ты издеваешься? – оборвала мужа Таська. – В какой монастырь? А кто работать будет?
– Ты справляешься и без меня.
– Так в этом все дело? – охнула Таська.
Егор поднял на нее недоумевающий взгляд:
– В чем – в этом?
– В том, что я заняла твой кабинет?
– Что за чушь? – Кривая улыбка исказила его лицо. – Конечно нет.
– Тогда у тебя просто критический возраст. Тебе нужно к врачу.
– Мне нужен духовный врач, – спокойно возразил Егор.
Таська не узнавала мужа.
В их комнате, на их диване, в их квартире сидел совершенно чужой, посторонний человек. Какой-то непрошибаемый! Ее муж, ее Егор не собрался уходить – он уже ушел.
Слезы брызнули у Таськи из глаз.
– Все пройдет, – нашел для нее утешение Егор, но Таська судорожно замотала головой:
– Не пройдет. Я беременна.
Егор медленно повернулся к рыдающей жене:
– Беременна? – Взгляд в панике заметался по Таськиному лицу, выискивая признаки беременности, спустился вниз, на талию. – Это точно?
– Точно. – Она утерла слезы ладонями и теперь смотрела на мужа с видимым торжеством. Ты так, а я вот так. И что ты на это скажешь, святоша? Сможешь уединиться и вести праведный образ жизни с таким знанием?
– Ты была у врача? – Не в привычках Егора было отступаться от задуманного. В его привычках было преодолевать препятствия.
– Нет, я не была у врача. Я купила тест, – с упоением врала Таська.
– А что, ошибки быть не может?
– Исключено, – отрезала она, хотя с клиническими наблюдениями знакома не была и наверняка этого знать не могла.
Внезапно дверь в комнату распахнулась, пропуская Ягу.
– Дети, – прошамкала она, – никто не видел мои зубы?
В полном недоумении Таська с Егором уставились на бабулю.
– Положила куда-то, – бормотала та, озирая комнату, – найти не могу.
На бабуле были спортивные брюки с лампасами, отчего она приобрела сходство с генералом на пенсии.
До внука с невесткой наконец дошло, о чем их спрашивают, оба затрясли головами, Егор крикнул:
– Здесь их нет.
Подождав, пока Яга уберется, он потер лоб и еще некоторое время сидел, уткнувшись в сцепленные замком руки. Было о чем задуматься. Жена оказалась карающим мечом, расплатой за грехи.
Смотреть на сгорбленного мужа было настоящей пыткой, к тому же Таська считала разговор оконченным, а оппонента поверженным, но Егор вернулся к теме.
– И что ты собираешься делать? – с волнением спросил он.
– А ты как думаешь? – Таська упивалась превосходством, мстила за свои страхи, слезы и унижение.
– Не знаю, я тебя спрашиваю.
– Конечно, рожать.
– Да? – Егор, казалось, был неприятно удивлен. – А раньше ты говорила, что тебе нужно два миллиона, чтобы родить.
– Я тогда не работала, – моментально парировала Таська.
Егор выдвинул последний аргумент:
– А в таком возрасте не опасно рожать?
В первую секунду Таська оскорбилась, а во вторую ее пронзила догадка, от которой она чуть не свалилась с дивана.
– Ну ты и дрянь, Бинч. Давай спровадь меня на аборт.
– Это только твой выбор.
– Боже мой, – потрясенно прошептала Таська, – я и не подозревала, что ты такой говнюк. Катись в свой монастырь, замаливай грехи. Я соврала. Не было никакого теста, и беременности никакой нет.
Она стремительно поднялась и вылетела из комнаты, с такой ненавистью громыхнув дверью, что та снова открылась.
Через восемь месяцев…
…Переваливаясь, как утка, Таська сновала по кухне, время от времени потирала поясницу и поглядывала на часы: с минуты на минуты в Домодедове должен был приземлиться рейс из Южно-Сахалинска.
Из разговора с Морозаном Тася знала, что он везет пачку договоров, и она изнывала от желания подержать их в руках, послушать истории, расспросить об Анохине, о Боре и Гене, о Ленке, о Корсакове, о рыбалке и вообще – о Сахалине.
С удивлением Таська призналась себе, что соскучилась по всему этому: по ветру с синих сопок, по озерам, по запаху рыбы и смолы. По ранее не испытанному, захватывающему чувству Родины, которое открылось ей не на московских улицах, а там – на никому не известном, чуть солоноватом озере Тунайча.
Точно рассчитав время, она набрала номер и не ошиблась – трубка у Славки уже была включена.
– Привет, – улыбнулась она Морозану.
– Привет, – улыбнулся он в ответ.
– Все в порядке?
– Да, взял машину со стоянки, еду.
– Давай.
Морозан ввалился в квартиру – шумный, веселый, огромный. Барончик залился визгливым лаем, Таська цыкнула на чиха, чмокнула Морозана в щеку и понюхала. Пахло мужчиной и далекими берегами.
Ознакомительная версия.
