– Не думаю! – усмехнулась Саша.
– А я думаю! – стояла на своем Мила. – Есть такая книга с правильным названием, «Горе от ума» называется. Ты про это помни! Денег-то он тебе дает?
– Зачем? – удивилась Саша. – Он же все покупает – продукты, одежду мне. Мы с ним в Париж ездили. И в Италию. Видишь, это маска с венецианского карнавала.
Мила надела маску, украшенную перьями, высунула из прорези язык:
– Дура ты была, дурой и осталась. На черный день надо бабки откладывать. Не век же вам вместе жить! У него жена есть?
– Да она ушла от него, кажется.
– Сегодня ушла, а завтра вернется! Она жена, а ты так, поэтому и говорю – о будущем думай хоть немного!..
Зал фехтовального клуба. День. На нескольких подмостках идут поединки. Звенит сталь, слышны яростные крики. А вокруг другая жизнь: дефилируют люди в костюмах и с оружием, с фехтовальными масками под мышкой, беседуют, пьют воду и соки, обсуждают как бои, так и посторонние проблемы.
У одного из помостов стоит Виктор Борисович в полном обмундировании. Строен. Ежик седых волос. Синие холодные глаза.
К нему подошел черноволосый высокий парень с красивым тонким и смуглым лицом. Форма сидела на нем щегольски, хотя видно, что владелец ее в бои не вступает, только форсит. Он элегантно опирается на рапиру.
– Здравствуйте, уважаемый! – поздоровался он с Виктором Борисовичем.
– Привет, звезда востока! Нашла ли ты, Лейла, своего Меджнуна?
Щеголь злобно оскалился, но тут же взял себя в руки – улыбнулся:
– Я вам режиссера классного нашел!
– В театре погорелом?
– В родном кинематографическом вузе. Лучший из лучших, подающий надежды и пользующийся спросом.
– У кого? У кого сейчас кинематограф пользуется спросом? Только домохозяйки смотрят сериалы. Ладно. Не ной. Давай сюда своего спеца! Если знакомство дельное – и тебе с этого перепадет!
Щеголь убежал, обрадованный.
Минуту спустя он говорил симпатичному парню:
– Вот что, Витька, он тебе тезка. Зовут этого папика Виктор Борисович. Большой человек!
– Запомню! Только ты про каждого, с кем меня знакомишь, говоришь, что это нечто особенное, а на деле одно фуфло! Не получишь у меня никогда ни одной роли!
– Ты чего, Витя! Когда я обманывал? – заныл щеголь. – Ты меня еще будешь благодарить за такое-то знакомство!
– Поглядим!
– Только с ним не панибратствуй, это такая хитрая сволочь! Подойдешь вон туда, скажешь, что от меня! Ну то есть от звезды востока.
Витя двинулся туда, где в ожидании стоял Виктор Борисович. Подошел, протянул руку:
– Здравствуйте, я от…
Мужчина, не глядя на Витю, усмехнулся:
– Понятно. Фехтуешь?
Витя молча кивнул.
– Не откажи старику!
Они зашли на помост. Отсалютовали друг другу клинками. Разговор шел во время поединка.
– Вам режиссер нужен?
– Терпение, мой друг, терпение!
С неожиданной яростью Виктор Борисович бросился вперед, но получил четкий грамотный отпор.
– Туше! – скомандовал он.
– Зачем я вам? – спросил Витя. – Я студент. Третий курс. На профессионала денег жалко?
– Жалко… Впрочем, дело не в деньгах. У профессионала глаз замыленный, а для тебя все в первый раз. Свежий взгляд – вот что важно! – Он опустил оружие: – Во власть меня приглашают. В официальную.
– А! – догадался Витя. – Репутация? Создание потрясающего имиджа? Этим мы уже занимались! Это можно! Любую заказную ленту делаем качественно и быстро, дешевле в пять раз, чем любая фирма!
– Продолжим, – сказал Виктор Борисович, – ты не против?
Вите удалось серьезно потеснить партнера.
– Герой дня безо всего! Лучшие ракурсы на работе и дома! – чуть насмешливо комментировал он предполагаемую работу.
– Быстро соображаешь! И работаешь быстро?
– А то!
– Значит, начнем с понедельника! Звезда востока, он же мечта домохозяек, приведет тебя к нам в офис!
Виктор Борисович сделал неожиданный выпад. Кончик его шпаги – в двух сантиметрах от тела Вити. Парень первым снял маску.
– Думаю, надо начинать не с офиса, а с фехтовального зала. Пусть избиратели видят, какой вы замечательный дуэлянт. Есть в этом что-то красивое, благородное, а? Люди так соскучились по красивому и благородному! Верно ведь?
– Верно, – согласился Виктор-страший. – Тебя как зовут?
– Витя. Тезки мы. Виктор – победитель значит. Пока можно без отчества.
– Нравишься ты мне, тезка-победитель. И оружие любишь.
– Люблю. Но вы рубитесь классно. Это пока единственное, что могу сказать о вас.
– А что поддался мне – молодец, – вдруг сказал Виктор-старший, – психологически точный ход.
– Когда это я поддавался? – вспыхнул Витя.
– Не кипятись, – Виктор Борисович похлопал его по плечу. – Считай, что проверку прошел! Сегодня никто из нас не вышел победителем, сегодня ничья.
Он протянул Вите визитную карточку.
– До понедельника!
Витя снял перчатку, подал руку противнику. Тот пожал ее крепко:
– Только на будущее учти – в поддавки я не играю! Не привык!
Комната в общежитии ВГИКа. В этой комнате живут Витя и его друг казах Тима, сценарист.
На сегодняшний вечер состояние комнаты можно определить так – слегка убранный «богемный беспорядок».
В комнате трое. Тима жарит яичницу с колбасой на большой электроплитке. Не первой свежести молодой человек, аспирант по кличке Робертино, в коротеньких штанах, обтягивающих его мощное тело, самозабвенно поет оперную арию. Крупный (в смысле габаритов) оператор Серега, больше похожий на спортсмена, чем на оператора, молча разгадывает кроссворд.
Серега прервал пение Робертино:
– Слышишь, ты вот умный – что это за стиль в архитектуре на букву «м», шесть букв?
– Темнота! – возмутился Робертино. – Модерн. Ты фантастически необразованный юноша! Вот что я сейчас исполнял?
– Откуда мне знать? – пожал мощными плечами Серега.
– Арию моего коллеги, художника Каварадосси из оперы Пуччини «Тоска». Ты кинооператор, а не знаешь, что такое модерн!
– А чё мне это? – отмахнулся Серега. – Ты покажи модерн, я тебе его сниму.
– Не злись, Робертино, он талантливый, – вступился за Серегу Тима. – Ты лучше еще спой, пока Витьки нету.
– Хорошо, – согласился художник, которого пол-общаги ненавидело за громкое оперное пение, – я спою арию герцога Мантуйского из «Риголетто» Верди. Для вашего же культурного развития, негодники!
– Вечность ты тут поешь! Ты ж во ВГИКе уже десятый год числишься! – закрыл уши Серега.
– Пятнадцатый, если быть точным, – поправил Робертино.
– Все-таки поразительный у нас институт, – вздохнул Тима, – попасть в него тяжело и вылететь невозможно.
– Зубы не заговаривай, что там с яичницей! – перебил его оператор. – Когда есть-то будем?
