и, черт возьми, не хочу.
— Продолжай, — хриплю я, ловя звезды, что кружатся вокруг моей дурной и буйной головы.
— Вот так…нравится тебе? Нравится то, что я делаю? — и сквозь домашние штаны ее язык очерчивает контур моего члена, немного прикусывая мошонку.
Откидываю голову назад, прикладываясь затылком по двери. Шиплю и наконец-то облегченно выдыхаю, когда ее пальцы стаскивают с меня штаны вместе с трусами, освобождая мой железобетонный стояк.
Колом! И я так хочу наконец-то почувствовать на себе ее язык и губы. А затем погрузиться глубоко-глубоко…
Тяну руку, хочу убрать с ее головы чертов платок, чтобы намотать шелковистые волосы на кулак и оттрахать в рот, показывая ей как скучал, как был зол на нее за то, что убежала. Как совсем слетел с катушек…из-за нее!!!
Горячий язык обжигает головку, позвоночник простреливает жаркая молния наслаждения. Да! Еще…еще, пожалуйста!
Так…
Стоп!
— Что за херня? — снова открываю глаза и с недоумением смотрю на свой кулак, в котором сжимаю прядь волос девушки.
Вот только эти локоны не мягкие и не шелковистые. Это никак не могут быть восхитительные кудри моей Тани…
— Что-то не так, любимый? — отрываются ее губы от моего члена, и я смахиваю с ее лица очки, ныряя в глаза той, которую предпочел бы никогда не видеть.
— Пиздец! — смотрю на гостью во все глаза, а потом буквально за секунду вспыхиваю таким гневом и неприятием, что готов крушить все вокруг, как гребаный Халк.
Словно ядовитую змею отшвыриваю от себя Лиану и тут же подтягиваю на себя трусы и штаны. Член, словив сигнал мозга, тут же падает. Сердце заунывно стонет — наложенные невидимой рукой швы расползаются, взбухают, начинают гноиться.
Ну что за проклятье, а?
— Лиана? — в миг трезвею я и шлю мирозданию тонны благодарности.
Фух, блядь, пронесло! Все, с этого дня больше не пью! Никогда! Синька — зло! Как я вообще мог попутать, ну вот как? Хотя, кому я вру — я ты тысячи раз надирался в дугу и обманывался с этой ненужной мне девушкой. Но теперь хватит, больше не хочу!
— Да, Марк, это я, твоя девочка. Иди сюда, я сделаю тебе хорошо, я буду сосать тебе всю ночь так, что у тебя эйфория из ушей покапает. Ну что же ты так, любимый? — и поползла в мою сторону на коленях, причмокивая и жеманно покусывая свои губы.
Блядь, вот из-за этих губ я с ней и связался. По синей лавочке попутать можно влет. Видимо на то и был ее расчет. И в голове тут же со скрипом закрутились пьяные винтики. Надо ее слить, но технично, по возможности без истерик и долгоиграющих последствий.
— Лиана, встань, я передумал, — голос на изи, ладони приподняты в успокаивающем жесте.
— Ты…ты меня не хочешь?
— Дело не в этом.
В этом, блядь, да! Но приходится врать, потому что эта баба уже перешла все границы.
— А в чем? В том, что я — не она?
— О ком ты говоришь? — прикинулся валенком и присел на корточки, так как она до сих пор стояла на коленях, сложив руки на груди, как будто молилась на меня.
— О твоей этой Тане! — заорала Лиана неожиданно гневно и резко рассекла рукой воздух, — Ты потому меня сюда и пустил. А настоящая я под запретом. Не надо делать из меня дуру!
Разревелась. Бля…
— Лиана, послушай.
— Что в ней есть такого, чего нет во мне, Марк? Скажи, я себя перекрою, сделаю пластическую операцию, может еще что-то. Я на все готова ради тебя, только не бросай меня.
— Я и не бросаю, Лиана.
— Бросаешь! Ради нее, ради этой своей школьной «галочки».
— Не бросаю, — аккуратно вытер с ее лица слезинку и девушка затихла, — невозможно бросить друга. Ведь мы же друзья, Лиана?
— Да, мы друзья, — закивала Разумовская и неожиданно растянула губы в безумной улыбке, чем до чертиков меня напугала.
— Вот, мы и останемся ими. Просто теперь я не буду оскорблять тебя дружеским сексом и попусту тратить твое время.
— Нет, Марк! Оскорбляй меня, — снова заревела она, но уже в голос, — трать мое время. Да, я этого хочу! Хочу!!!
Пиздец, товарищи…
— Тише, Лиана, тише! Не плачь, я того не стою.
— Ты должен любить меня! — опять заорала она и лицо ее скривилось, сделавшись по-настоящему уродливым, — Люби меня, Марк! Люби сейчас же!
— Прости, но я не могу, — как можно мягче ответил я.
— Но почему? — захныкала она, словно маленькая девочка. И эта ее резкая смена настроения все сильнее меня напрягала.
— Потому что чувствам не прикажешь, Лиана. Если бы я мог это сделать, то, поверь, я любил бы тебя всем сердцем, но оно решило иначе. Мое сердце любит не тебя и я не в силах это изменить или исправить. Я просто чувствую так, не потому что ты плохая или не подходишь мне. Не потому, что другая девушка лучше тебя. Нет! Это просто случилось и все. Никто в этом не виноват.
— Это не конец, — покачала она головой, — нет, нет, нет…
— Конечно нет, Лиана, успокойся. Мы останемся добрыми друзьями, все будет почти как прежде, я обещаю тебе.
— И… и тебе все равно, что твой ребенок будет рожден вне брака?
— Что? — выпадаю я в осадок, совершенно не понимая о чем она толкует.
— Тебе плевать, что на него будут показывать пальцем и называть ублюдком, да?
— О чем ты говоришь, черт возьми? — хватаю ее за плечи и встряхиваю, а она начинает смеяться как душевнобольная.
Хотя… почему как?
— Он станет изгоем, Марк! Из-за тебя! Из-за твоей Танечки, которой так приспичило украсть у меня любимого мужчину! Его будут травить в школе, потому что он будет не такой, как все. Он станет неудачником, потому что ты любишь трахаться сильнее, чем его — своего родного ребенка!
Молчу. Просто нет слов. Оценить ее истерику просто не представляется возможным. Финиш, мать ее ети!
— Он возненавидит тебя! Станет презирать!
— Лиана? Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — наконец-то взрываюсь я.
— Я беременна, Марк!
Марк
— Да неужели? — приподнимаю я брови и хмыкаю.
— Представь себе! В моем животе прямо сейчас растет и развивается твой сын или дочь.
— Какое интересное кино, Лиана, и сюжет захватывающий, — цежу я сквозь зубы, начиная весь бурлить изнутри.
— Не надо говорить слов, о которых ты скоро будешь жалеть, Марк! Я беременна! От тебя! А то, что ты в это не веришь, так это, дорогой мой, твои проблемы!
— Как славно. Ну и когда же мы успели с тобой сделать ребенка,
