города, господин Шишкин, которого уже давным давно никто не зовет Шишком… Никто, кроме тех, кто имеет на это право.
Шишку, судя по мгновенно изменившейся физиономии, не нравится свое прозвище, но он сдерживается, перебарывает себя, продолжая улыбаться, правда улыбка эта больше походит на волчий оскал:
— Ты все такой же, Хазар…
— А с чего мне меняться?
— Так времена не те, все меняется…
— По тебе не скажешь.
— Хочешь мне что-то предъявить?
Ого… Как быстро разговор из светской трепотни перешел в категорию базара по понятиям… У этих двоих явно старые счеты… Я-то чего тут делаю?
— Шишок, если бы я хотел предъявить, ты бы об этом узнал не сейчас.
— Угрожаешь, Хазар?
— Зачем? Разве есть причины?
— Может, поговорим приватно?
— У меня для привата есть женщина, Шишок.
Хозяин клуба переводит на меня взгляд, и я замираю, ощущая себя дико странно: глаза у него пустые, мертвые какие-то, с желтыми вкраплениями, словно в болотной стоячей тине всплывают по одному пузыри, указывая, что там, в глубине, кто-то тонет… Утонул…
Жуть какая.
Едва удерживаюсь, чтоб не передернуть плечами, но ладонь Хазарова, тяжелая, как камень, лежащая на пояснице, не позволяет никаких лишних движений.
— Красивая, — тянет улыбку Шишкин, осматривая меня медленно с ног до головы, словно в вонючей жиже измазывая, — не видел раньше… Местная?
— Да, Аня, познакомься, это Шишок.
— Шишкин Дмитрий Геннадьевич, — недовольно поправляет Шишок, — для таких красивых девушек, просто Дмитрий.
— Очень… Приятно… — хриплю я, не успевая заметить, когда хозяин клуба умудряется ухватить меня за руку и поднести к губам. Правда, поцеловать не получается у него, потому что Хазаров резко тянет меня к себе, обхватывая сильнее за талию и вынуждая Шишка отпустить ладонь.
— Все такой же собственник, — смеется Шишок, ничуть не расстроившись из-за неудавшегося маневра.
— Да, не люблю, когда трогают… Мое.
Сказано это таким тоном, что становится понятно, отнюдь не моя нелепая личность тут делится. И совсем не я имеюсь в виду… А что же? Какой-то давний спор?
Между мужчинами не просто старая история, а крайне неприятная старая история, может, кто-то у кого-то что-то забрал и не вернул? Кто его знает, их темное бандитское прошлое…
— Думаю, у нас тут налицо какие-то непонятки, Хазар…
— Думаешь? А мне по-другому кажется…
— Пойдем в кабинет, обсудим…
Хазаров поворачивается ко мне:
— Подожди здесь.
Наклоняется, чуть касается губами уха, словно целует:
— Ар присмотрит. Если что, за ним сразу и на выход…
Я, надеясь, что улыбка моя не похожа на жалкий оскал, киваю, судорожно сжимаю тонкую ножку бокала.
Хазаров разворачивается к Шишку, с понимающей усмешкой наблюдающему за нами.
— Понимаю тебя, Хазар, такая красивая женщина долго ждать не будет… Сразу найдутся охотники…
— Думаю, сумасшедших здесь нет, — сухо отвечает Хазаров.
— Это точно, — смеется Шишок и кивает Хазарову, указывая направление движения.
Мне остается только беспомощно проводить взглядом удаляющуюся широкоплечую фигуру, отметить, как в параллель идущим двинулся Каз, оставивший на полуслове свою спутницу, и как чуть ближе встал ко мне Ар, поймавший мой взгляд и подмигнувший успокоительно. Все идет по плану, да? Ох, надеюсь…
Я выдыхаю и выпиваю бокал, видимо, от нервов. Разворачиваюсь, смотрю опять на Ара, надеясь, что он , может, подойдет, и мне не надо будет стоять тут, в одиночестве, на глазах у всех, но Ар упорно делает вид, что не замечает моих взглядов, разговаривает с какой-то девушкой, откровенно флиртующей с ним, заигрывающей, и, судя по его заинтересованному лицу, очень даже удачно.
Ладно…
Отворачиваюсь, смотрю на сцену. Подхожу ближе, делая вид, что заинтересована выступлением. Там как раз какой-то фокусник…
Подхватываю со стола еще один бокал шампанского, отпиваю. В голове начинает чуть-чуть шуметь, я вообще мало пью, не умею особенно, как-то во времена бурной студенческой юности случалось несколько раз, но это медицинский, мы даже если пьем, всегда себя в руках держим…
Фокусник вытаскивает на сцену какую-то девушку… Черт, раздевать ее, что ли, будет?
Мне не особенно интересно, я больше переживаю, что там с Хазаровым происходит… Обдумывать их с Шишком странный во всех отношениях диалог нет моральных сил. Очень хочется, чтоб это все завершилось, хочется вернуться обратно к Ваньке, обнять его, посмотреть, как он спит. Только сейчас понимаю, насколько меня это успокаивает. Не зря говорят, что спящие дети — самое милое зрелище на свете.
— Как тебе вечер? — раздается совсем рядом хрипловатый мужской голос.
Поворачиваюсь и вижу ведущего, того самого парня, со знакомым лицом и совершенно незнакомым именем.
Он стоит близко, щурится иронично на сцену, где фокусник уже раздел попискивающую от волнения девушку до талии и, судя по оживлению в зале и некоторым пьяным выкрикам, именно это зрелище больше всего нравится публике… Все ждут продолжения.
— Интересно, — нейтрально отвечаю я.
— Ну да… Интересно… — кивает он, — тебе, я вижу, не особо?
— Я не очень люблю… Такое… — киваю на сцену.
— Да, но заказчик платит… — словно оправдывается он, я не понимаю, к чему вообще этот разговор, оглядываюсь в поисках Ара, но почему-то не нахожу его. Поддался чарам своей спутницы? Ушел?
Становится совсем неуютно и страшно, словно я — игрушка, которую бросили на скамейке под дождем…
— А ты интересная, — продолжает ведущий, становясь еще ближе, — отличаешься от них… Не местная, да? Откуда? Питер?
— Нет… — я теряюсь, реально не понимая, что происходит. Он меня… клеит, что ли? Да глупость…
— Москва? Заметно… Уровень вообще другой… Я тебя, кажется, даже видел где-то в тусовке…
— Это вряд ли…
— Может, хочешь выпить чего-то получше этого лимонада?
— Нет, спасибо… Я не одна…
— Да, я видел… Это твой дядя?
Выражение, которое ведущий вкладывает в это слово, звучит на редкость пошло, и я не отвечаю, просто ставлю бокал на столик неподалеку:
— Извини… Я выйду ненадолго…
— Если надумаешь, только мигни. Я до часу здесь, а потом в отель поеду…
Разворачиваюсь и чуть ли
