слезы. Я вспомнила «наш» номер в гостинице, который был слабой копией того, что я сейчас наблюдала: большой бассейн, небольшой сад из цветов и растений, лаундж-зона… Еще многое нужно обойти и посмотреть, но тут точно есть стеклянные стены. Жар прошелся по телу, когда я вспомнила нашу ночь у подобной стены…
Глеб своим поступком просил прощения за то, что осквернил той вечеринкой наши воспоминания. Он предлагал создать новые…
Милада
— Я сейчас, подожди минутку, — открыв стеклянную дверь, Глеб спустился в квартиру, ничего не объяснив. Я решила обойти крышу, пока его нет.
Тут было немного прохладно, территория еще не прогрелась, она слишком большая.
Обогнув «парковую» зону, вышла в зону барбекю. Небольшая кухня с электрическим мангалом, холодильником, раковиной и шкафом для посуды. Все абсолютно новое, еще неопробованное. Зона отдыха, где между двумя диванами вместо столиков располагался торцевой сквозной биокамин. Диваны поменьше стояли у самой стены, кресла, подушки, фонари на полу. Чуть в стороне стол на шесть персон. Целый рай для отдыха друзей или большой семьи. Лучше семьи, пока я не готова сюда кого-то пускать. Это теперь только наше место…
Возвращаюсь к входу – вдруг Глеб вернулся? Его еще нет, направляюсь к стеклянной перегородке…
На такой высоте ветром может сдуть, но конструкция покрыта, ветра нет. Ты словно застываешь на вершине мира, металлические балки и перекрытия созданы таким образом, что их практически незаметно. Перед тобой расстилается ночной прекрасный город, который мерцает светом различных фонарей и рекламных вывесок. Утром отсюда можно наблюдать рассветы, а вечером – малиновые закаты, сидя в шезлонге у бассейна или прогуливаясь в небольшом саду прямо на крыше доме. С каждой минутой становится все теплее, наверняка есть система отопления, но ее не видно.
Бассейн закрыт специальной прозрачной крышкой, по которой легко можно ходить, она фиксируется замком. Тихомиров все до мелочей продумал. Не страшно будет выводить Варю на прогулку. Опасность может грозить лишь цветам, которые Варя обязательно попытается оборвать.
Подхожу вплотную к стеклянным барьерам, чтобы посмотреть вниз. Внутри все замирает и сжимается. Забытое ощущение страха и восторга. Оно пьянит и возбуждает. Различить с такой высоты можно точки огней, но ты понимаешь, что там целый мир: люди, машины, здания…
— Я принес радио-няню, за спиной раздается голос Глеба, устройство опускается на стол.
Приближающиеся шаги. Тихомиров останавливается сзади. Не касается меня. Чувствую его дыхание, оно щекочет мне волосы на макушке. По телу бегут мурашки. Его близость я ощущаю очень остро, ее усиливает страх высоты. Дыхание Глеба опускается на затылок… на шею. Я вижу в отражении стекла, что он держит руки в карманах, будто запрещает себе ко мне прикасаться.
Сбивая мое дыхание, его губы в легком прикосновении проходятся по оголенному участку кожи на шее. Веки тяжелеют, опускаются на глаза.
— Руки на стекло… — звучит тихий приказ. — Открой глаза…
Меня ведет от его голоса, от того, как он умело управляет моим телом, даже не касаясь его…
— Замри…
Я наблюдаю в отражении стекла, как он раздевается: медленно расстегивает пуговицы, кидает на стол запонки, наконец-то скидывает рубашку, позволяя любоваться его крепким торсом. Следом летит ремень. Я только сейчас замечаю, что он успел сходить в душ, он стоит на прохладном полу без носков, а волосы еще влажные.
Освобождает себя от брюк и трусов. Предстает во всей мужественной красоте. Облизываю губы. Полностью замереть не получается, но я не оборачиваюсь.
— В следующий раз ты будешь в туфлях на шпильке и в чулках, — лаская хриплым дыхание мое ухо.
— Гле-е-еб, — срывается стон с моих губ.
Меня не нужно разогревать, мне не нужна прелюдия, если он сейчас же не дотронется до меня, я просто сойду с ума. Тихомиров опускает ладони на стекло возле моего лица, берет меня в кольцо своего обнаженного тела. С одного плеча у меня сполз свитер, Глеб не пропускает приглашения, ведет по ключице губами.
— Разденься сама, Милада… — тяжело дыша.
Мы оба на грани, будто несколько недель не были близки. Быстро освобождаю себя от одежды, голые ступни становятся на свитер, Глеб разворачивает меня к стеклу, кладет ладони поверх моих рук, переплетая наши пальцы…
Сладкое забытое безумство, адреналин поднимает уровень желания на самый пик…
— Не закрывай глаза… — жестко командует. Он прижимается ко мне сзади, вдавливая в стекло. Его действия вызывают желание и страх. Меня охватывает ощущение, что мы сейчас сорвемся…
Пытаюсь глотнуть воздуха, мне его не хватает…
— Я люблю тебя… — целуя и лаская руками податливое тело… — Ты только моя…
Ночную тишину разрезают наши стоны, они звучат музыкой. Музыкой нашей страсти. В момент пика я открываю глаза, очередной скачок адреналина кидает меня в новую воронку удовольствия…
Подхватив меня на руки, Глеб несет меня в спальню. На краю расслабленного сознания бьется какая-то мысль…
— Глеб… — страх уже запустил щупальца в мою душу, сковывая все нутро.
— Милада, я не знаю, как так получилось… — Тихомиров нервничает. Виновато качает головой. — Он порвался… — сквозь шум в ушах доносится его голос. — Впервые в жизни…
Милада
Меня накрывает паника, она овладевает душой и разумом. Я не готова… не готова! Варе только год!
— Оставь меня! — отталкиваю от себя Глеба, когда он заносит меня в уборную и ставит в ванну. Мне не хочется сейчас его видеть. Умом понимаю, что Тихомиров не виноват, но ничего не могу с собой поделать. Если бы не занимались так страстно любовью…
— Милада, давай не будем паниковать, — хватая за плечи, ощутимо встряхивает. — Я чист, об этом можешь не беспокоиться, — жестко произносит он, сильно хмурясь. Он тоже выглядит расстроенным.
Знаю, как фанатично он относится к контрацепции, поэтому у меня даже сомнений нет, что Тихомиров чист. Мотаю головой, мне кажется, если я сейчас заговорю, то из глаз хлынут слезы, которые я с таким трудом сдерживаю.
— Ничего еще не произошло. Ты чего себя доводишь? — в голосе прорезаются жесткие нотки. — Когда у тебя последний раз были… — не договаривает вопрос, он ведь все держит пол контролем и уже успел посчитать, что сейчас у меня опасные дни.
— Ты сделал это специально? — не успев договорить, я уже поняла, что зря обвиняю Тихомирова. Он бы не стал действовать такими методами, но
