какое-то время. Покушение на мою жену и дочь я никогда не смог бы простить. Но Кирилл решил не медлить, действовать молниеносно, чтобы каждый знал в моем окружении, что нельзя остаться безнаказанным, творя беспредел. Мне можно было не опасаться расследования. Мой друг занял свой пост не просто так, он был отличным специалистом в области безопасности.
— Он жив? — спросил Кир вместо того, чтобы ответить.
— Пока да, — не заводя двигатель. Мы сидели в авто на парковке и смотрели в лобовое стекло.
— Это хорошо, я не хочу, чтобы он быстро умирал, — сквозь сжатые зубы произнес друг.
— Тебя в гостиницу или ко мне поедешь? — мог бы заставить ехать ко мне, но Кир в последнее время постоянно был не в духе, не хотелось на него давить.
— Давай к тебе, — не сразу соглашается друг, на обдумывание ушла почти минута. — Завтра все равно вместе полетим в Москву.
Да, завтра домой. Я часы считаю, когда вернусь к своим девочкам. Эта поезда была самой длительной за последнее время, я не видел Миладу и Варю почти две недели. Но теперь, когда дела переданы новому руководителю проекта, я смогу прилетать раз в квартал, чтобы проверить, как идут работы.
— Ванька не собирается к вам в гости?
— У него есть своя квартира в центре Москвы, — я любою брата, но мне хотелось наслаждаться своим счастьем в одиночестве. Должно пройти время, прежде чем я надышусь Миладой, перестану маньячить и держать ее постоянно в поле своего зрения.
— Я читал отчет Виктора за последние две недели, ничего не хочешь мне сказать? — как бы между прочим интересуется Кир, но глаза его улыбаются. Мы никому не говорили, что Милада беременна, но начальник безопасности и его зам не могли об этом не знать. Это их работа – проверять всех тех, кто контактируют с моей семьей. После покушения я стал жестче и требовательнее к охране. — Ты рад? — спрашивает друг, устав ждать ответа на предыдущий вопрос.
— Да, — лаконично, потому что счастье любит тишину. Мне не хочется говорить о том, что у меня на сердце, ни с кем, кроме Милады. — Мы сейчас заедем к Степану и Стеше, они ничего не знают, — предупреждаю Кира, хотя вряд ли он станет болтать…
Глеб
Лететь еще четыре часа…
От нетерпения каждые полчаса смотрел на часы. Предвкушение будоражило кровь. Я соскучился. Телефонные и видео-разговоры не могли утолить потребность в Миладе.
— Злишься до сих пор? — открывая глаза после непродолжительного сна, спросил Кир.
— Нет, — сразу понял, о чем он спрашивает.
Поездка к родителям Милады не была приятной. Степана не оказалось дома, хотя мы договорились встретиться, он задержался на работе, забыв об этом предупредить.
Стеша до сих пор не сменила гнев на милость. Со слов Степана я знал, что она переживала за дочь, но была слишком горда, чтобы первой сделать шаг к примирению. После аварии она слегла с гипертоническим кризом на неделю, но ни разу не позвонила дочери, все новости узнавала через мужа.
Стервозный непреклонный характер мешал ей быть счастливой. Милада не заговаривала о матери, но я замечал ее переживания, выражение ее лица всегда менялось, когда речь заходила о Стеше в разговоре с отцом, но больше всего Милада переживала и грустила о Борьке. Она постоянно просила отца рассказать о брате, пересматривала видео, которые присылал ей отец. Брат практически вырос на ее руках, Милада тяжело переживала расставание. Наверное, она была ему больше мамой, чем сестрой.
Мне хотелось видеться со Стешей как можно реже. В моем представлении одного раза в год – более чем достаточно, но я не мог спокойно наблюдать за Миладой. Я уже предлагал Степе перевезти бизнес в Москву, он отказался, но сейчас у меня появился интересный проект, я хотел отдать руководство Степану, чтобы он больше времени проводил в Москве. Об этом Стеше я не сказал, потому что разговор не заладился с самого начала. Противная баба! Как у такой мерзкой женщины могла родиться такая замечательная умная дочь? Только из-за Милады я нахожу в себе крохи терпения, а то бы давно стер в порошок. Нужно уметь быть благодарным, все-таки она родила женщину, которую я люблю.
Я предложил Стеше со Степаном приехать на все лето на Кипр, у меня там дом прямо на берегу моря. Миладе полезно будет отдохнуть, провести время с отцом и Борисом. Я уверен, что детям полезно побывать у моря. Сухой климат, морской воздух. У меня, к сожалению, не получится все три месяца провести на вилле, но я буду спокоен, если бы рядом с моими девочками будет находиться семья. При первой же возможности я буду прилетать к ним.
— Мы не поедем в твой дом, — не дослушав, отказалась Стеша от приглашения. — У нас со Степаном уже есть планы на отдых.
— В которые не вписываются ваша дочь и внучка? — не удержался, чтобы не задеть ее.
— Если бы Милада жила с нами…
— Милада никогда больше не вернется жить в ваш дом, — жестким тоном. Мне было все равно, что я ее грубо перебил. — Твоя дочь останется рядом с мужем, я больше никогда не отпущу ее.
— Ты ей не муж, — ухмыльнулась Стеша, будто знала, что Милада уже два раза отказалась от предложения вновь пожениться. Милада свой отказ объясняла ненужностью штампа. Обычно женщинам важен штамп в паспорте, но моя девочка даже в этом отличается. До рождения нашего второго ребенка я найду способ ее уговорить.
— Прекращай уже плеваться желчью, Стеша. Ты не можешь мне простить, что уронил тебя с пьедестала, ты не можешь до конца мужа простить, что изменял тебе, не оценил, какая королева ему досталась. Миладе завидуешь, что мужики по ней умирают, а тебя вечно использовали и не вспоминали после.
— Заткнись ты!.. — замахнулась, чтобы меня ударить, но я перехватил ее руку.
— Вечно недовольные суки и стервы только кричат о том, что они счастливы, а глубоко в душе они несчастные одинокие женщины, потому что не умеют любить, не умеют любить никого кроме себя! Прикрываются гордостью и сильным характером, бегут мстить, коверкая свою душу. Ты не Миладу ненавидишь, ты себя призираешь. Ты не ее наказываешь, Стеша, а себя. Судьба постоянно
