– Собаку покорми, – проявила я заботу о животном, прежде чем раздеться и упасть в постель. – Тюбик, иди вон к тому недовольному дяде, он тебя накормит и во двор выведет.
Проснулась я от лая собаки. За окном светало. Покрутила головой и увидела Тюбика, царапающего мою дверь, он старался ее открыть и выбежать в коридор. Спросонок еще плохо соображала, поэтому и пошла ему помочь в чем была, то есть в одном нижнем белье. Как только дверь открылась, увидела в коридоре Олега. Он стоял посредине и был похож на изваяние. Присмотрелась внимательнее и заметила, что Филатов смотрит не отрываясь себе под ноги. Тоже посмотрела туда и тогда поняла, что на полу, странно раскинувшись и подвернув под себя ногу, лежал Иван. Не соображая, что произошло, приблизилась и уже тогда совершенно четко увидела на его груди три кровавых пятна. На этом все. Больше ничего не видела, а свалилась на пол без чувств рядом с распростертым Иваном. Когда снова пришла в себя, в доме было полно народу. Рядом со мной хлопотала Светка. А по коридорам ходили какие-то люди. Олег в гостиной давал показания тому же следователю, с которым мы беседовали вчера, то есть другу Ивана.
– Что с Ванькой? – в страхе схватила и сжала руку подруги.
– Жив, как ни странно. Он просто в рубашке родился. Давно не видела такого везения. Три пулевых, одно рядом с сердцем. Каждое из них могло убить, а он жив. Организм сильный, должен справиться.
– А что Олег говорит?
– Дежурил, говорит. Охранял вас. Но очень устал. Под утро не заметил, как заснул. Там, в гостиной, на диване. Проснулся от шума. Выбежал в коридор и заметил Ивана. Вызвал скорую и милицию.
– Да, дела!
– Не то слово! Как вас так угораздило?
– Да, дела!
– Слушай, Вика, а у тебя жар. Давай-ка температуру мерить. Совсем ты мне не нравишься. Еще и шишку себе набила с куриное яйцо. На затылке, когда в обморок упала. Больно?
– Что шишка? Какой жар?! Когда с Иваном такое! И Вовка в больнице. А Алка…
Жгучие слезы душили и застили глаза. Сидела на постели, раскачиваясь из стороны в сторону, и захлебывалась рыданиями. Когда в комнату вошел следователь и Олег, не сразу и заметила. Только почувствовав руки Филатова на своих плечах, стала понемногу успокаиваться.
– Не нравится мне все это, – повернула голову на говорившего, им оказался Ванькин друг, а теперь наш следователь. – Да вы, как два голубка сейчас.
Он кивал на Филатова, успокаивающего меня в тот момент и прижимающего к груди.
– Уж не любовный ли треугольник у меня здесь. Вот возьму и арестую вас всех к чертовой матери. Надоел мне уже и этот дом, и все ваши происшествия.
– Давай, давай. Рискни, – огрызался Олег, начав заворачивать меня в одеяло. – Мне тоже все это надоело. У меня вообще дел полно, а я тут который день, и все впустую. Вот возьму ее сейчас и увезу к себе в дом, там посажу под замок, дам команду охране, и больше уже ничего не случится.
– Случится, – подала я голос. – С тобой, как раз, и случится. Никуда я не поеду.
– Молчи, несчастная, – тряхнул меня Филатов, поднимая с постели. – Я долго вас всех слушал. Что хорошего из этого вышло?
– Ее в больницу надо, – встряла Светка. – У нее жар. Может быть воспаление легких.
– Какая, к черту, больница? – растерялся следователь. – Я ее еще не допросил.
– Так и быть, может быть, завтра разрешу тебе ее посетить, служивый. Мой дом знаешь, где? Тогда бывай. Да. Собаку подай. Держи, Вика, своего зверя.
Болела я тяжело и долго. С высокой температурой и болезненным кашлем. Около меня постоянно дежурила медсестра, через каждые три дня приходил врач, пожилой мужчина. Еще ко мне часто заглядывала домоуправительница Олега, его бывшая няня, Мария Михайловна. Эта постоянно мне что-нибудь выговаривала. Я подозревала, что мое присутствие в доме ее нервировало. Сам Филатов тоже бывал, иногда, не каждый вечер. И вот, настал день, когда начала подниматься с постели и бродить по дому. Из одежды у меня ничего своего не было. Оказалось, что меня привезли в одном нижнем белье, завернутой в одеяло, о чем смутно, но помнила. Спать мне приходилось в Олеговых футболках, а по дому ходила в его банном халате белого цвета, похожая на мрачное привидение.
Однажды вечером, стукнув костяшками пальцев пару раз в дверь для приличия, ко мне ввалился Филатов. Сразу было понятно, что только вышел из душа и теперь собирался на какой-то прием. Иначе, зачем ему было наряжаться в белоснежную рубашку, которую и застегивал на ходу. Я потянула носом и улыбнулась, от него пахло именно тем одеколоном, что я рекомендовала недавно. Помнится, предыдущий его парфюм раскритиковала просто так, из вредности, а смотрите-ка, подействовало.
– Не спится, милая? Скоро, наверное, план побега начнешь разрабатывать?
– О чем ты? Мне у тебя замечательно. Только не плохо бы начать на улицу выходить, не то могу ослабеть взаперти.
– Подумаю над этим, обещаю. Не завяжешь ли мне галстук, будь добра.
– Пусть его тебе Ирина повязывает. Ведь это ее машина только что въехала на двор?
– Откуда знаешь, что это Ирина? Я же вас не знакомил… А, понятно… Марья Михайловна! Ваши дела, похоже? – повернул он голову к неплотно прикрытой двери, повысив голос.
– Что такого? – сразу же ответили ему из коридора. – Я тебе молчать не обещала. Она спросила, а я ответила. Что такого?!
Послышались ее шаркающие шаги в сторону лестницы на первый этаж.
– Интересовалась, все же? Не ревнуешь ли? – он приблизился, улыбаясь.
– Кто я такая? Забыл? Кто ты, и кто я! Сам не так давно все по местам расставил, еще в Египте.
– Брось притворяться, что тебе безразлично, как я провожу вечера. Одно твое слово и останусь здесь и с тобой. Ну? Как?
– А Ирина, как на это посмотрит? Зачем ее впутывать в наши разборки? И потом, тебя, наверное, на приеме будут ждать?
– Это точно. Ждать будут. Лучше теперь все же пойти. Я попросил бывшую невесту быть спутницей сегодня, потому что там все будут с дамами. Она согласилась.
– Все же, считаю, что это нечестно, по отношению к ней.
– А тебе безразлично. Это хочешь сказать?
– Нет. Мне неприятно. Но хватит уже об этом. Ты поздно вернешься?
– А что? – остановился у самой двери, собираясь, было, меня покинуть.
– Хотела тебя попросить, кое о чем.
– Интересно, о чем же?
– Подойди к окну, там женщина вышла на пробежку. Заметил?
– Это наша соседка. И что?
– Мне нравится ее горнолыжный костюм. Вот бы и мне такой, когда стану выходить на улицу.
– Не уж-то первая просьба ко мне? Может, я и еще чего от тебя дождусь?
– Это вряд ли. Мне мама позвонила. Через пять дней они прилетают. Мне надо будет их встретить в аэропорту. Надо начать выходить на воздух, чтобы окрепнуть. А там мы и расстанемся.
– Посмотрим, – он отвернулся от окна и быстро вышел.
Я поднялась с кровати и подошла вплотную к окну. В свете фонарей на замершую землю падали крупные белые снежинки. И все вокруг быстро становилось белым бело. По никем не тронутой дорожке, словно устланной белой простыней, неспешно бежала молодая женщина. Ее яркий костюм на фоне девственного снега смотрелся буйным оазисом посреди пустыни. Она приблизилась к повороту, развернулась в сторону будки охранника, махнула ему рукой, и перед ней приподняли шлагбаум, как делали это всегда, стоило ей захотеть продолжить пробежку в небольшом леске сразу за участками. Только яркая точка скрылась из поля моего зрения, как заметила под окном Олега, выходящего под руку с яркой брюнеткой. Он помог ей сесть в машину. Смахнул зачем-то снег с ветрового стекла, а сам потом уселся к даме на заднее сидение. Вот как. Решил ехать с шофером. А вот и тот показался из боковой двери коттеджа и заспешил к большой черной машине. Сел за руль и тронул автомобиль.
– Так и будешь теперь стоять у окна? – раздалось за моей спиной. – Вот дуреха! Что тебе стоило быть с ним немного ласковее? Видно же, что мужик к тебе тянется. Нет! Каждый вечер одно и то же! Он к ней, она нагрубит, нарычит, а потом в одиночестве слезы глотает.
